— Последний раз тебя спасаю. Иди домой, сынок.
И Алик вернулся в лабораторию. Ощутил свое тело,
неподвижно лежащее в саркофаге. Увидел над собой испуганное лицо Никиты.
— Что с тобой? — тряс его за плечи Никита. — Где ты был, Алик? Тебя потеряли приборы. Я думал — конец!
Алик с трудом вылез из саркофага и шатаясь пошел в соседнюю комнату. Была глубокая ночь. У постели второго АЛа дремала сестра. Ждала, когда кончится питательная капельница. АЛ отказывался есть. Категорически. Хотел умереть. Питательные капельницы приходилось ставить только ночью, когда он переставал контролировать себя.
На тумбочке лежали принесенные его женой ароматные, светящиеся изнутри яблоки. Но он так и не попробовал их.
Алик подошел к его койке. Положил ему на лоб руку. Лоб был холодный и влажный. Проснувшаяся сестра испуганно дернула Алика за рукав.
— Убери капельницу, — приказал ей Алик.
Сестра вынула иголку из вены, взяла штатив и скрылась за дверью. Пошла за дежурным врачом.
Алик тихонько хлопнул АЛа по щеке. Тот открыл глаза.
— Как дела, АЛ?
АЛ потянулся и ответил:
— Нормально… Слушай, кинь-ка мне яблочко.
Алик смотрел, как АЛ хищно вгрызается крепкими молодыми зубами в яблоко. А на душе Алика было сумрачно. В глазах его застыла черная, дегтярная бездна…
Василий взял Алика за руку:
— Слушай, Саша, а как ты сам стал АЛом? Это сложно, наверное? Годы тренировок, изучение оккультных наук? Да?
Алик пожал плечами:
— Это просто. Нужно однажды самому чуть не умереть. И все.
Василий, жмурясь, как кот, глядел на искрящийся залив и белый катер, подходивший к причалу:
— Саша! Ты посмотри, какая красота! К черту твой астрал! Вот же она — настоящая жизнь!
В стеклянных дверях ресторана появился молодец в черной форме, в черной пилотке на самых бровях.
— Капитан, вас к телефону! — крикнул молодец от самых дверей.
— На трубку? — спросил Василий.
— В кабинет. К директору лагеря.
Василий улыбнулся иронически:
— Саша, подожди меня у подъезда. Я сейчас. Я сам в лабораторию тебя провожу.
2
Военная игра
У подъезда под кустом шиповника сидел на скамейке, в тени, мрачный Андрюша. Когда Алик сел рядом, Андрюша оглянулся по сторонам, сказал тихо, не глядя на него:
— Валить отсюда надо. И чем скорее, тем лучше.
Алик еще не видел Андрюшу таким мрачным и встревоженным.
— Что с тобой, Первозванный?
— Петрович меня предупредил. Сказал, что живыми нас с тобой отсюда не выпустят.
— Так и сказал? — задумался Алик.
— Территорию охраняют с собаками. Надо уходить морем.
— Во-первых, ты этому Петровичу не очень доверяй,— задумчиво сказал Алик. — Петрович на Капитана работает.
— Мало ли почему он работает, — заступился за Петровича Андрюша, — может, его жизнь заставила…
— А во-вторых, сегодня я никак уйти не могу. Я должен проверить этого Капитана Васю.
— А что его проверять?
— Надо проверить, кто он на самом деле. Марина его не узнала.
— Как это не узнала? — рассердился Андрюша.— Сама с ним обручилась, а теперь не узнает?
Алик огляделся и объяснил ему спокойно:
— Знаешь, как слепые людей узнают? Только в комнату входит знакомый человек, слепой уже улыбается — узнал. Или нормальные люди сто лет не виделись, стариками стали, а друг друга увидят — плачут от радости. Люди узнают друг друга полем.
Андрюша отогнал настырного шмеля, жужжащего над шиповником.
— Что же, у него другое поле стало?
Алик закинул ногу на ногу, сложил руки на груди. Задумался.
— Понимаешь, поле со временем может меняться. Становиться больше или меньше. Но качественно оно не меняется! Никогда не меняется качественно!
Андрюша его понял. Спросил настороженно:
— Ты хочешь сказать, у него поле другого человека? Разве так бывает?
Алик задумчиво качал босой ногой:
— Это я сегодня вечером проверю на приборах.
Андрюша врубился в тему. Спросил с интересом:
— А если у него поле другое, разве он внешне не меняется?
— У него родинка пропала. И глаза стали разные. Заметил, какие у него глаза?
Андрюша кивнул. А Алик сказал как давно решенное:
— Я должен его проверить. Чтобы ее освободить. Чтобы ей достоверно доказать, что это не тот, кого она любит. Что это другой человек.
Андрюша тихонько толкнул Алика коленкой: от подъезда к ним подходил, улыбаясь, Василий. Андрюша наклонил голову, сказал шепотом:
— А ночью морем уйдем. Я все подготовлю. Я тебя на берегу буду ждать.
Откуда-то из глубины леса раздались резкие выстрелы, похожие на щелчки бича. Алик покосился на Андрюшу. Андрюша, прищурясь, глядел на подходившего Василия. Василий спросил его заботливо:
— Ты, Андрюша, завтракал? Сыт?
— Ваших бойцов кормят как на убой.
Василий засмеялся. Андрюша понял, что глупость сказал.
— Их последний день так кормят, — объяснил Василий, — завтра разгрузочный день. Послезавтра — бой.
«Убой», — подумал про себя Андрюша.
Из леса раскатилась автоматная очередь.
Алик спросил Василия неуверенно:
— Стреляют, что ли?
Василий обрадовался:
— Идем, покажу. Это по дороге в лабораторию. Идем с нами, Андрюша.
И они пошли рядом, сначала по асфальтированной дорожке, потом Василий свернул в лес, и они растянулись друг за другом по узкой тропинке. Василий шел впереди. Выстрелы звучали ближе. Алик сообразил, что они не очень похожи на настоящие — слишком резкие и слишком частые. Это сколько же патронов на такую стрельбу надо?
Они вышли из леса на асфальтовую площадку у длинного ангара из красного кирпича. В ангар вели серые высокие железные ворота. Выстрелы раздавались оттуда.
Василий открыл низкую калитку в высоких воротах. Выстрелы загремели оглушительно.
— Прошу!
Они вошли, в полумраке различались кирпичные стены. По стенам тянулись металлические трубы, куда-то вверх вели железные лестницы. Лестницы кончались сваренными из прутьев балконами. Под потолком на рельсовых балках висел мостовой кран со стеклянной кабинкой, свисали почти до пола тросы. Из кабинки торчал ствол пулемета. Но стреляли не из него.
В центре засыпанной песком арены на бетонных сваях высилось укрепление не укрепление, крепость не крепость. Андрюша сразу узнал знакомый по горам блокпост. Без окон. С узкими продольными бойницами во все стороны. Бетонные сваи обрызганы автоматными очередями. Будто совсем недавно здесь кипел жестокий бой. По всей песчаной арене разбросаны в беспорядке пустые железные бочки, старые автомобильные шины, блестевшие в темноте стреляные гильзы. По арене стелется серый дым. Будто рядом горит чей-то подбитый бэтээр. Как трассеры, мелькают под потолком разноцветные лампочки. С крыши блок-поста арену обшаривает прожектор. Откуда-то звучит тревожная музыка. Прямо по барабанным перепонкам грохочут электронные выстрелы.
Алик вспомнил виденную у кого-то на компьютере похожую игру «DOOM» с таким же уровнем программы. Там нужно было отстреливаться от каких-то зеленых монстров. Но весь антураж был тот же: кирпичные стены, бочки, бойницы.
Алик оглянулся растерянно. Василий смотрел на него довольно:
— Нравится?
Алик понял, что он гордится этой воссозданной в натуре виртуальной реальностью.
— Это наш полигон. В субботу мы здесь военную игру проводим.
— С вашими пионерами-бизнесменами? — спросил Алик без улыбки.
— С нашими детьми,— поправил его Василий,— здесь они для нас просто дети.
После яркого солнца глаза медленно привыкали к темноте. На арене стали различаться фигуры людей в темных комбинезонах. В одном из них Андрюша сразу узнал Чена. Чен был здесь начальником. Он распоряжался людьми в комбинезонах. По его приказу люди переставляли на арене бочки, добавляли дыму, разбрасывали гильзы веером у пулеметных гнезд. Для большей достоверности. А он, как кинорежиссер, ходил по песчаной арене, недовольно морщился. Приседал у бочек. Оглядывал сектор обстрела. Чен хлопнул в ладоши. Люди в комбинезонах подошли к нему. Чен что-то сказал им, снял с плеча АК и поставил последнюю точку в готовой к бою панораме — обрызгал автоматной очередью стекла стеклянной кабинки под потолком. Оставляя острые пики осколков, осыпались неслышно стекла. Вся виртуальная панорама обрела мрачную завершенность.