— А я тут при чём?
— Ну ты же такого же возраста. Вот и подскажи, что можно сделать, чтобы дочка проснулась утром и начала бояться, что без родителей не сможет и шагу ступить.
Серёга что, предлагает мне ограбить его дочку?
Хм. Ладно. Раз ты так хочешь подсказки от меня, то получай.
— Да лишить нужно Олечку её денежек, которые она так усиленно копила, — сказал я.
— А у тебя котелок варит. Рад, что мы думаем одинаково, — посмеялся Шолохов. — Не зря тебя оценили на шесть сотен тысяч уровней.
— Да как бы это и так было ясно.
— Ну не скажи, не скажи. Не каждый бы согласился, чтобы его ограбили.
— Ну так ясное дело, что Ваша, то есть твоя дочка не будет рада ограблению. Она испугается, может, даже обосрётся, если переест сегодня тортиков.
Мужик улыбнулся. Но так, будто я уже перегнул палку с наездами на его дочку. То есть если кто и мог оскорблять её, то только сам Серёга.
Пришлось немного понизить планку.
— Короче, Серёга. Если хочешь моего совета, то я бы обиделся, узнав, что у меня пропали все деньги. Но я бы точно понял, что деньги могут пропасть даже в таком крутом доме, как этот. И тогда бы я точно задумался: а сто́ит ли мне кричать на папу и говорить ему, что я не завишу теперь от него?
Мужик осушил стакан.
— Гениально, Жека. Моё уважение. — И Сергей Рудольфович отрубился… моментально.
Стоп, что?!
Я не то чтобы был удивлён, но так и не понял, что это было.
А что, если мужик реально собирался украсть деньги у своей дочки?
Фак. Насколько же интересно было бы лицезреть такую картину: Серёга крадёт деньги у дочки посреди ночи. Ложится спать. Просыпается. А у него украли и его деньги, и дочкины.
Вот это был бы поворот.
Но удивила меня не только эта мысль, но и тот факт, что Сергей Рудольфович вырубился к чертям собачьим, когда осушил стакан.
И проблема в том, что я тоже осушил стакан, пока говорил с Шолоховым.
— Япона мать! — схватился я за голову.
— Что такое? — снова послышался голос зеленоголового.
— Максимка, ты здесь?! — очухался я немножко.
— Ну а где мне быть, Жека? Конечно здесь. И всё слышал, если ты к этому ведёшь. Могу сказать, что Сергей Рудольфович отрубился, раз ты говоришь со мной так громко. И раз он отрубился, то самое время изучить его стол и найти какие-нибудь зацепки. Линзы активированы, поэтому я вижу всё, что видят твои глаза, — напомнил мне Максимка.
Меня что-то повело. Похоже, зелье реально притупляло память. Хотя я забыл про Максимку ещё до принятия расслабляющего зелья.
Какое-то здесь магическое место. Но магия какая-то пьянящая.
— Ладно, не нужно расслабляться, — снова атаковал зеленоволосый гений. — У тебя почти нет времени. Ты принял слишком много расслабляющего зелья, и оно может подействовать гораздо раньше, чем через час. Я бы рекомендовал тебе выйти в астрал, но толку от него ноль.
— Почему?
— Потому что время бы практически остановилось, а нача́ло действия расслабляющего зелья, дающего галлюцинации, длительное, посему ты никак бы не смог находиться в астрале долго, даже если бы время продолжало свой бег. А так оно и вовсе стои́т почти на месте, а может, и вовсе застыло. Короче, это не вариант.
— А где тогда вар… А вар…
— Жека, ты про… ада… Ты слы… Же…
У меня перед глазами разорвало стол и показалась лава, из которой вылезала чья-то голова. Вот только голову я не увидел. Только понимал, что это голова… но не видел чья. Вот как-то так.
Пипец меня проглючило.
Стол резко восстановился, и я вернулся в нормальное состояние.
— Жека, ты здесь? — снова послышался нормальный голос Максимки. — Тебя только что качнуло. Видимо, тоже сейчас начинает накрывать. Быстрее, иди к столу и посмотри, что есть в выдвижных ящиках.
Я, насколько это было возможно, направился к столу.
В ушах что-то ревело уже после того, как Максимка попросил осмотреть шуфлядки.
Открыв самую верхнюю, я увидел мини-версию данного стола. Его тоже разорвало и показалась мини-лава.
Потом ручка от шуфлядки расплавилась в моей руке и я увидел, как из ладони лезет снова та же самая голова, которую я не видел, но понимал, что лезет именно она.
Сложно объяснить, как можно видеть то, что не видишь, но это был феерический звездец.
— Максим, ты здесь?! — спросил с неким рёвом, будто вместо моей головы была голова быка. — Алло, я здесь?! А ты?! А ты здесь?!