Тесную связь между политико-богословской теорией времён Елизаветы и более ранними имперскими доктринами можно показать на примере сочинений епископа Джона Джувела. Джувел был сильно опечален упадком империи:
Когда-то Римская империя включала в себя значительную часть мира с Англией, Францией, Испанией, Германией, и т. д. Где сейчас Англия? Она отделена и больше не является частью империи. Где Франция, Испания, Италия, Иллирик? Где сам Рим? Отделены и также не принадлежат ей. Где Македония, Фракия, Греция, Азия, Армения и пр.? О них нельзя подумать без сожаления, ибо ныне они под турками, отделены и не принадлежат империи. Что стало с тем великим признанием, которое император имел во всём мире? Сейчас он никто. Что осталось у него от империи? Ничего. Ни единого града. Что стало со всеми теми, что принадлежали ему? Они рассеялись, отпали от него, и его владения превратились в ничто[134].
Разительным контрастом с этим упадком выглядит рост светской власти папы. Джувел перечисляет его владения, восклицая по каждому пункту, что это «было добыто за счёт империи». «Мы видим, – заключает он, – что император слабеет, а архиерей усиливается, и усиливается настолько, что превращает императора в своего слугу, вынуждает таскать его носилки, ждать, стоять перед ним на коленях и целовать ступню»[135].
Утверждение Джувела о том, что папа – это Антихрист, основывается на словах святого Павла из второго послания к Фессалоникийцам о том, что беззаконие удерживается тем, кто находится у власти, и, когда он будет устранён, наступит хаос. Эта удерживающая сила порядка ассоциировалась с империей, падение которой будет означать воцарение Антихриста[136]. Упадок империи и усиление папства являются для Джувела доказательством того, что последний есть Антихрист.
В своей «Апологии английской церкви» (1560) – официальной апологии елизаветинского англиканства – Джувел уже противопоставлял папу императору. Движимые амбициями, утверждает он, папы посеяли рознь в Римской империи и разорвали христианский мир на части[137]. Кто, спрашивает он, отравил императора Генриха VII (императора Данте) прямо во время причастия?[138] В один ряд с этим преступлением против императора он ставит и отравление «чаши нашего короля Иоанна». Он приводит множество примеров презрительного отношения пап к императорам, жалуется на давление, оказанное на Фердинанда I на Тридентском соборе[139], и на узурпацию современными папами полномочий императоров на Вселенских соборах.
В прежние времена христианские императоры созывали соборы … И тем больше мы поражаемся ничем не обоснованному поведению главы римской церкви, который, зная об этом праве императора во времена, когда церковь управлялась должным образом, и зная также, что ныне это есть общее право всех государей, поскольку короли сейчас обладают всей полнотой власти в некоторых частях империи, не задумываясь, присваивает эту функцию себе одному и считает достаточным, созывая Вселенский собор, отвести в этом деле человеку, являющемуся государем всего мира, роль не более чем своего слуги[140].
Это очень важный отрывок. Все короли унаследовали часть императорской власти, что даёт им религиозные права императоров на церковных соборах. Это легитимирует собранный королевской властью национальный собор, который реформировал английскую церковь. Трудно переоценить важность для понимания тюдоровского и стюартовского символизма того факта, что божественное право королей управлять одновременно и церковью, и государством, происходило из претензий римских императоров на представительство в церковных соборах.
Для оправдания англиканской реформы Джувел хватается за любого католического автора, когда-либо критиковавшего папу, используя в качестве руководства, вероятно, каталог извлечений из антипапистских писателей, составленный Маттиасом Флациусом[141]. В «Защите» (1567) своей апологии английской церкви он призывает читателей взглянуть, что говорили о папе «Данте, Петрарка, Боккаччо, Баттиста Мантуанский, Валла» и другие, являвшиеся его собственными «чадами», то есть католиками[142]. «Франческо Петрарка называет Рим вавилонской блудницей, матерью идолопоклонства и разврата»[143]. В другом месте он приписывает это же выражение Данте: «Итальянский поэт Данте прямо называет Рим блудницей вавилонской»[144]. В свою поддержку он также привлекает Бернарда Клервоского, Иоахима Флорского, Марсилия Падуанского и Савонаролу[145]. В дело пошла и греческая церковь с Византийской империей[146]. Многие свои аргументы англиканские богословы вывели из греческих, а не латинских отцов. А в их бесконечных спорах о полномочиях светской власти на первых соборах, на которых строилось имперское право монархов созывать соборы национальные, огромную роль играли восточные императоры. Наиболее важными были прецеденты, заложенные императором Константином. Отвечая на католическую критику Томаса Хардинга о том, что верховное пастырство и власть в духовных вопросах в Англии были отданы в светские руки, Джувел говорит:
134
John Jewel,
136
«Ибо сейчас действует тайна беззакония, но только пока тот, кто теперь удерживает, не устранится» (2-е Фес., 2:7). Cf. Jewel,
137
«Дабы удовлетворить свои амбиции и жажду власти, он разорвал на части Римскую империю, взбудоражил и разобщил весь христианский мир»
141
Mathias Flacius Illyricus,
144
146
Джувел в целом считает всю греческую церковь антипапистской; см.: