– Я в любом случае вынужден буду оставить его в покое через семь дней, так как уезжаю в далекие края, а оттуда мне будет сложно донимать его, сама понимаешь! – ядовито-надменно ответили мне.
– Хорошо, тогда договорились, – миролюбиво согласилась я, и уже даже нажала на ручку двери, и дверь даже вежливо сообщила, что она больше не смеет меня задерживать, но любопытство – оно, не только кошек губит, но и Диан сильно подставляет под информацию, которую им, пожалуй, лучше, вернее спокойней, было бы и не знать. – Рауль, ты сказал, что я попросила о поцелуе, ну и что? Ты удовлетворил мою просьбу или нет?
– А ты как думаешь? Ты умирала, этот гад рогатый, хвостатый, двукопытный все не шел… я… я… разве я мог отказать умирающей девушке в такой малости… – он криво улыбнулся.
И тут я вспомнила, причем вспомнила все… Каждую мельчайшую деталь, каждое ощущение, и увидела я все это так красочно и ясно, словно бы это случилось буквально пару секунд назад.
Глава 6
Глава 6
«У-у-у-у-у… как все запущено, – запричитал мой Меркурий, – нельзя мне было отключаться, нельзя!
– Кхе-кхе, – закашлялся Сатурн, – а вы, Венера и Марс, определенно решили, что мы живем последние минуты. Ого, как оторвались! И не скажешь ведь, что на последнем издыхании! Какое-то дополнительное, наверное, дыхание появилось!
– Ну, его высочество тоже совсем не против! И это он в нас жизнь поддерживал! – умилилась Луна.
– И сердце биться перестало! – севшим голосом продекларировало Солнце.
– У меня аж дыхание сперло! – замахала руками, обмахивая себя, Венера. – Воды мне, воды! Он сказал, что тоже любит, что не представляет жизни без нас, и что полюбил нас с первого взгляда и сколько не пытался не смог разлюбить… – и она всхлипнула, а потом счастливо вздохнула.
– Какой накал страстей! – застонал Марс, – увидел, почувствовал, теперь же не отвидеть и не отчувствовать!
– То-то его высочество потом от нас шарахался целую неделю! Наверное, боялся, что опять набросимся, – добавил ложку дегтя в бочку меда всеобщего умиления Плутон.
– Н-н-не согласен, – подал голос Нептун, – если он чего и испугался, то только своей реакции на нас… вот от этого он и шарахался! Он же убежден, что мы его проклятие. А потом, когда понял, что мы ничего не помним, почему-то обиделся… ох, и странный он…
– Это ж как хорошо, что мы все-таки согласились уступить шантажу, и не стали упорствовать! – резюмировало Солнце. – А то в его теперешнем настроении, он ой-йо-йой, что начудить мог!»
– Так вот почему тот второй поцелуй, который я думала, что первый, показался мне таким… – сказала я просто, чтобы хоть что-то сказать.
– Каким? – и тут даже невооруженным глазом стало заметно, что его высочество определенно и чрезвычайно заинтересован в моем ответе.
– Что-то вроде дежавю, что ли… – выкрутилась я, выдав весьма далекую от истинных моих чувств, но зато правдоподобную версию.
– Вспомнила… значит? – почему-то мрачно уточнил он.
– Только что… – подтвердила я. – И теперь понимаю истоки твоего поведения…
– В смысле? – он непонимающе сузил глаза и сильно нахмурил лоб, очевидно, специально для меня, наглядно изображая сложный процесс по интерпретации нонсенса, слетевшего только что с моих уст.
– Не изображай святую невинность, Рауль! Ты и сам прекрасно понимаешь, что вел себя как ревнивый, отвергнутый любовник! Вот только я не понимала почему…
– А теперь значит, понимаешь… – насмешливо уточнил он.
– И я также понимаю, что должна тебя объяснения… – проигнорировала я насмешку.
– Если мне не изменяет память, то твои объяснения я уже слышал… – хмыкнул он, – или у тебя появилась новая информация для моих размышлений?
– Боюсь, что нет. Вернее, не знаю, может быть. Хотя, если быть откровенной, то сначала я бы хотела услышать твои объяснения по поводу случившегося… там…
– Диана, – он сделал глубокий вдох и выдох, – раз уж мы с тобой откровенны…– мрачно усмехнулся он. – Я сожалею, что заставил тебя вспомнить о том… случае. Это было… хммм… очень эгоистично с моей стороны. И я прошу прощения за это…
– Ого! Извинения?! – пришла моя очередь насмехаться, – с тобой все хорошо, Рауль? И ты ли это вообще?
– Просто забудь все, что там было: все, что я сказал, как и я – забуду все, что сказала ты. Мы прокляты. Мы не можем поддаться чувствам. А я поддался – и за это я прошу у тебя прощения. Я признаю, я ревную, но еще я абсолютно уверен, что де Громейон – ключевая фигура заговора. А ты не веришь мне, ты защищаешь его и ты любишь его…, и не скрываешь этого. Это… – он замолчал, подбирая слова, – это… бесит, сильно бесит, и это вывело меня из себя… и я сорвался…. Но я не могу рисковать судьбой королевства и, особенно, жизнью и благополучием моих подданных, поддавшись моему увлечению тобой. Поэтому, пожалуйста, никаких больше зелий, никаких провокаций! Сам не верю, что говорю это… – он криво усмехнулся, – … Диана, ты мне нужна! Но исключительно как друг! Лояльный и терпеливый друг…. И эта свадьба… – он стал еще мрачнее, – я не отрицаю, что использую тебя в политических целях, чтобы укрепить власть короны, и как приманку для Андрэ, но кроме этого, я действительно хочу тебя защитить. – И он выжидающе уставился на меня. Я молчала, потому что пыталась пробраться сквозь дебри того, что только что услышала и понять для себя, а что же собственно я думаю по этому поводу.