Парнас, где обитают Божества,
Даришь Уму и Музыке законы,
Дыханье — жизни, к Стелле устремленной,
8 К той Красоте, что в ней одной жива.
Тебе твердил я эти славословья.
Но смолкни, сердце, и язык — ни слова,
Чужда мне ложь, а разве лесть не лжет?..
Чтобы язык пришпорить с новой силой,
Хвале недостает той губки милой,
14 Что нежным поцелуем учит рот.
перевод Л. Темина
О поцелуй, который дан устам —
Плодам румяным найденного Рая,
Ты льешь на сердце сладостный бальзам,
4 Немые губы счастью научая.
О поцелуй, ты, души обручая,
Природы волшебством дарован нам,
И чтобы гимн пропеть таким дарам,
8 Как был бы рад не покладать пера я!
Но скромница меня лишает права:
Ей высшая нужна, иная слава...
Душа в огне! Я не могу молчать!
Хочу, утратив разум, быть счастливым:
Меня способна сделать молчаливым
14 Лишь поцелуя твоего печать.
перевод Л. Темина
О нимфа сада, дивный облик твой —
Живой укор красотам небывалым
Того, кто стыл над водяным зерцалом[90],
4 И той, что пред Троянцем шла нагой[91].
В твоем саду у Вишен вкус хмельной —
Как много сласти в этом соке алом!
О, уступи, сладчайшая, хоть в малом:
8 От Вишен не гони своей рукой!
Хоть в страсти я ума отбросил груз
И, в ход пустив и смелость и отвагу,
На нежной вишне совершил укус,
Прости мой промах, не гони беднягу.
Клянусь, что впредь, вкушая благодать,
14 Я стану целовать, а не кусать!
перевод А. Парина
Филип[92], я долго был в ладах с тобой,
Смотрел, как ты втирался к ней в доверье,
Ты скромником держался, лицемеря,
4 Гоним как будто кроткою рукой.
Я ревновал, но слушал щебет твой —
Ты на груди у милой пел Венере.
Как я страдал, глазам своим не веря —
8 Ты спал в лилеях рядом с госпожой!
Что ж, эта милость спесь твою взрастила?
В сетях самодовольства стал ты глуп.
Как дерзости в тебе, наглец, хватило
Коснуться клювом этих сладких губ
И с языка слизнуть Нектар, смелея?
14 Сэр Фип, уймись, не то сломаешь шею!
перевод А. Парина
Коль музыкой любви Орфеева[94] свирель
Кружила в танце лес, бесчувственный досель,
А лирой Фебов храм построил Амфион[95]
Из пляшущих камней, взлетевших в небосклон,
То пенье Стеллы во сто крат сильней.
6 О камни, о леса, внимайте ей!
Всесилен хмель любви. Уж если, опьянен,
Влюбился в пастушка без памяти дракон,
Гречанки светлый взор так полюбил орел,
Что с гибелью ее безбрежный мрак обрел[96],
То знай: земную страсть влечет зенит.
12 О звери! Птицы! Стелла там блестит.
Ты спросишь, отчего хор птиц и сонм зверей,
И камни, и леса с любовью в ноги к ней
Не бросились еще? — Так велика их страсть,
Что замерли они, не в силах в ноги пасть.
О бедный разум! Как ты поражен!
18 И взор, и слух людской заворожен.
перевод В. Леванского
Уж если ты — дорога, мой Парнас,
А Муза, что иным ушам мила,
Размер подков гремящих предпочла
4 Мелодиям, исполненным прикрас,
То, словно счастья, я молю сейчас,
Чтоб ты меня к любимой привела —
И наша с Музой прозвучит хвала
8 Благодарением тебе от нас.
Пусть о тебе заботится народ,
Пусть избежит забвенья даль твоя,
Не знай греха, разбоя и невзгод —
И в знак того, что не завистлив я,
Тебе желаю много сотен лет
14 Лобзать благоговейно Стеллы след[97]!
перевод В. Рогова
Я вижу берег! Сердце, не спеши:
Твой парус судну шаткому опасен.
Порыв, рожденный радостью, прекрасен,
4 Но он сулит крушение души.
Так слабоумный Лорд в ночной тиши
Закон измыслит, что для всех ужасен,
И людям, для которых путь был ясен.
8 Укажет тропку, где обрыв в глуши.
Свободу слугам предоставь своим,
Пусть уши разуму доносят звуки,
Лик Красоты глазам необходим,
Дыханью — аромат; пускай же руки
Обнимут мир — с Любовью и людьми,
14 А ты всю царственную Дань возьми.
вернуться
Приводим ранее публиковавшийся перевод О. Румера:
О поцелуй, даришь ты щедро нам
Румяные плоды земного рая,
Ты задаешь веселый труд губам,
4 В сердца блаженство дивное вливая.
Тобой меж душ творится связь живая,
И с кем кого вязать, ты знаешь сам.
Пред миром всем хочу воспеть тебя я,
8 Воздать хвалу благим твоим дарам.
Но милая кладет запрет в смущенье:
Ей мнится, я снижаю вдохновенье.
Что сделать мне? Я не могу молчать,
Я весь, горю, и взрыв мой неминуем;
Один есть выход: если поцелуем
14 Ты на уста наложишь мне печать.
вернуться
...Того, кто стыл над водяным зерцалом... — Имеется в виду Нарцисс. Древнегреческий миф повествует, что прекрасный юноша Нарцисс отверг любовь нимфы Эхо, за что был наказан богами. Увидев свое отражение в воде, он влюбился в него и умер от любви. Боги превратили Нарцисса в цветок.
вернуться
...И той, что пред Троянцем шла нагой. — Имеются в виду Афродита и Парис. Древнегреческий миф рассказывает, что Афродита появилась обнаженной перед Парисом, который должен был решить спор трех богинь — Геры, Афины и Афродиты и выбрать из них прекраснейшую.
вернуться
Филип — воробей, который в то время ассоциировался с распутством. Действия этого воробья почти точно повторяют действия другого воробья из поэмы "Филип-воробей" английского писателя Джона Скелтона (1460?-1529).
вернуться
Три строфы этой песни обращены к слуху, взгляду и разуму. Ими ограничена любовь. Желание, которое связано с другими чувствами, — не любовь, но страсть, безумие. В основе построения песни — обратный параллелизм.
вернуться
Орфей — мифический фракийский певец. Подробнее о нем, см. примеч. 9 к "Защите поэзии".
вернуться
Амфион — См. примеч. к сонету 68 и примеч. 10 к "Защите поэзии".
вернуться
...Влюбился в пастушка без памяти дракон, // Гречанки светлый взор так полюбил орел, // Что с гибелью ее безбрежный мрак обрел... — Эти сюжеты взяты из "Естественной истории" Плиния (VIII, 61 и X, 18). История об орле упоминается также английским писателем Джоном Лили (1554?-1606) в книге "Эвфус и его Англия" (1580).
вернуться
...Тебе желаю много сотен лет // Лобзать благоговейно Стеллы след! — Подобная же просьба была высказана Петраркой в сонете 208, где он обратился к реке Роне.