Астрофил и Стелла. Защита поэзии

Есть Рыба[384], коей медики дивятся:
Коль, изловив, умело удалить
Пузырь ей желчный, рыба будет жить —
24 Пригодна для дальнейших операций.

Но мной скорее можно изумляться:
Едва меня сумели подцепить,
Я принужден не с желчью был расстаться,
А с сердцем — дабы опытам служить.
Так и живу пособьем для науки,
30 Покуда не убьют меня — от скуки.

Есть горная Пещера[385], что ведет
В большие залы, где вода, стекая
Капелью с потолка и застывая,
34 Колонны алебастра создает.

Мой ум — пещера, а глаза — проход
Туда, где грусть, как морось дождевая;
Но здравый смысл ей твердость придает,
Отчаянием влагу охлаждая.
Вот истина, как алебастр, чиста,
40 С ней не считаться — блажь и слепота.

Еще есть место, всем на удивленье[386]:
Коль Посох в этом месте будет врыт,
Он превратится под землей в гранит,
44 А верх его сгниет без промедленья.

Земля — слух леди, а мои стремленья —
Тот посох, что землей едва прикрыт;
Он там, лишенный жара и волненья,
Похвал холодных принимает вид.
А все, что страх поведать не дерзает,
50 В унылом сердце чахнет, умирает.

Когда, на риф подводный наскочив,
Случится в бурю кораблю разбиться,
Взлетает из его обломков Птица[387],
54 Жизнь из хаоса смерти получив.

Так страсть, желаний парус распустив,
Сквозь рифы добродетели стремится;
Увы! за опрометчивый порыв
Приходится ей жизнью расплатиться.
Она умрет, но гибели вослед
60 Рождается любовь — чиста как свет.

Вот Альбиона чудеса. Осталось
Одно лишь — Леди, в чьей душе окно
Любви закрыто; в ней подчинено
64 Рассудку все: речь, взгляд, любая малость.

Она красою с ангелом сравнялась,
Подумаешь: земля и рай — одно;
Смиренье с гордостью в ней сведено.
Когда б она еще знавала жалость!
Но нет, она ведь — чудо, дар небес.
70 А я — образчик остальных чудес.

перевод Г. Кружкова