— Нет, не надо. — отрицательно покачал головой Чед. — Как-нибудь потом, если сбережешь свою жизнь ещё. Пока что — дотяну, не беспокойся, хе.
Он посидел еще минуту, но окончательно продрог и вынужден был хоть как-то двигаться. Первым делом он расстегнул третью сумочку и достал все, что нащупал и что могло бы пригодиться. Хуже всего, если была повреждена артерия, но это было очень маловероятно, раз Чед по-прежнему дышал. Акс не был особо сведущ в медицине, но ему пришлось кое-что выучить — тот ну никак не мог обходить стороной травмы. Хоть одну-единственную он как будто перед судьбой обязался получать. Немного поколдовав с повязками, бинтами, спиртом и пластырем, Акс похлопал Чеда по плечу и накрыл своим плащом. Впрочем, почти бессмысленно: посреди куртки зияла дыра.
«Взрыв оказался серьезнее», — посетовал он и снова потянулся за бутылочкой со спиртовым раствором, открыл крышечку и вылил содержимое себе на спину. Из груди вырвался приглушенный стон, доказавший, что рана на спине имелась.
Изможденный, он завалился рядом с Чедом и уставился на небо. Звезды едва-едва проглядывали по одной-две штуки из-за колючих крон. Акс считал секунды, что он обычно делал предельно точно. Сейчас же, решив свериться с часами, он увидел, что опережал их аж на десять секунд. От этого ему стало не по себе, еще больше, чем прежде. Одно дело — бояться чего-то внешнего, своего врага, к примеру, или чудовища, а совсем другое — понимать, что у тебя гораздо больше причин бояться за самого себя. Не было для Акса ничего хуже, чем понимать, что на свои силы рассчитывать нельзя.
— Когда мы выберемся? И что тогда будет, интересно?
— Если выберемся, нужно пробраться в саму Термию. Там граница. Пограничники. Но на этот раз мы готовы и сделаем все быст…
— Да я в целом… Выберемся и из Термии, и из гор… А потом?
— Ты — к своей цели, а я — к своей. Моя чуть севернее твоей, так что, скорее, по пути мы бы просто разошлись.
— И так и будет прорубаться через людей… Неужели нельзя более простой путь придумать? Почему все вокруг сопротивляется? Может, все-таки мы делаем что-то неправильно?
— Если бы даже так… Мы б, наверное, не смогли этого не заметить.
— Хах. Да как-то все-таки мозолит глаза дырка в боку! Может, не стоит пытаться идти напролом?
— Мы должны добераться и осуществить все задуманное, Чед! Иначе — никак… Чем дольше мы будем мусолить свой поход, тем тяжелее будет. Все равно придется делать так.
— Наверняка есть какой-то компромисс.
— Компромисс — это убыток для нас обоих! Я на такое не согласен. Я хочу любой ценой дойти до Астролябии… И хочу, чтобы ты добрался в целости до Тоташа. И жил так, как хочешь, а не с какими-то компромиссами!
— Ну… — Чед на долгое время замолчал. — Хех. Ты пока не понимаешь, но… Все равно кому-то придется понести убытки.
— Ни за что, — почти прорычал Акс. Тут же стрельнула спина, словно насмехаясь над ним.
Нет все же ничего поганее, чем когда твои собственные силы тебе неподвластны.
Это напоминало о детстве, да не просто напоминало, а в лоб дубасило сходящимися временами и запечатленными в них, как если бы кто-то научился переносить моменты прошлого на бумагу, полустертыми-полуразмытыми изображениями. Убрать лес и Чеда, а добавить родные городские развалюхи — и не отличить этот вечер от каждого другого из детства, когда мать выгоняла его на улицу и запирала дверь недели две подряд, чтобы тот не лазал где не просят, особенно в бумажках. Вокруг дома Моргоммов всегда ходило больше всего бездомных и озабоченных пьянчуг, маньяков, так что крутиться там для мелкого парнишки, шести-семи лет отроду, не было хорошей мыслью — и он это понял почти сразу, к счастью, сам. Вспоминая о детстве, как обычно, Акс долго злился и недоумевал, почему оно было именно таким, а со временем принял одну мысль, похоронив глубоко внутри желание разбираться, — некоторые люди просто сволочи по своей натуре. Да что там — самые искренние слова он впервые услышал и поверил в них, были не из уст матери или отца, а от друга семьи. Наверное, родители слишком уставали от ссор и работы днем, чтобы ночью выжать из себя хоть что-то на благо ребёнка. И избегали вины они по-разному: отец, как последняя сволочь, просто уходил на ночь из дома; мать же выдумывала одинаковые присказки, с которыми укладывала Акса спать, а затем уходила в другую комнату, со столом, сидеть всю ночь над бумажками, просаживать зрение и здоровье. Чтобы утром вновь нарваться на грозно и тупо обиженного отца.
Да, он пытался всеми силами разобраться, что же хотела рассказать ему мать через чудные фразы, даже слишком сильно: какие-то дни он целиком проводил за бесконечным бормотанием тех слов, погружаюсь глубоко-глубоко, откуда едва слышно голос разума. Астролябия — она взялась оттуда. Мать всему виной, её рассказы. Акс больше не видел ценности ни в чем, кроме как добраться до заветной цели.
Но все же с ним почти никто не говорил на его языке. Словно разучились говорить, или словно он попал из своего мира в чужой, разительно отличающийся культурой.
Еще тогда юный и крепко цеплявшийся за всех, кто уделял хоть какое-то внимание, Акс хватался и за него, друга семьи, и обычно получал ответ в духе «конечно, мы поиграем, но в следующий раз!» или «какая интересная история, Акс! Пойди скорее расскажи её своему папе!». И снова и снова — до тех пор, пока не стало ни мамы, ни папы.
Исключением врезалась в память лишь одна фраза, произнесенная без напускного увлечения: «Даже представить не можешь ты, Акс, как важен ты для меня!» — и замолчал, прикусив губы. В тот момент мальчишка только-только свыкся с устоем, что лишился обоих родителей, да и вообще всех родственников. И правда, выбрался он тогда из леса, или остался навеки его обитателем?
Акс спустился в мир реальный. Беда действительно не явилась в одиночку, а захватила с собой подручных. Первым делом парень почуял запах — омерзительный запах гнили и продуктов жизнедеятельности, смешанный с запахом рыбы и… Масла? Первая мысль, как молния сверкнувшая в голове — пираты. Однако здравый смысл взял верх: неужто пираты, так нежно и трепетно оргазмирующие на свою естественную среду обитания, станут совать нос в лес, расположившийся посреди суши? Разумеется, нет. Любого капитана, который подкинул бы такую идею, тут же схватили и отправили на прогулку по доске. Запах буквально становился материальным: Акс видел его желтоватый оттенок на фоне черноты деревьев.
В один момент воздух зашевелился, создав небольшой ветер, и тогда вонь стала такой невыносимой, что Акс не мог больше сдерживать свой желудок. Опустошив его, он подполз к Чеду, зажимая одной рукой нос, а другой намереваясь отвесить пощечину, чтобы разбудить, но таких ухищрений не потребовалось: тот самостоятельно открыл глаза и закашлял.
— Ты своими противными звуками мертвого подымешь.
— Помолчи! — Акс зажал ему рот. — Я не знаю, что это за чертовщина! И кажется…
В этот момент его перебил страшный, оглушительный рёв, от которого спина покрылась мурашками, а волосы уже во второй раз за день встали дыбом. Чед убрал руку со рта и отсутствующим голосом прошелестел:
— Уносим ноги!..
Повторять не было нужды. Друзья как лежали, так и подорвались и понеслись прочь, а Акс надеялся, что направление они выбрали верное. Озноб, надо сказать, как рукой сняло. Они неслись, обгоняя ветер и огибая стволы, мелькая меж них и неизбежно получая кровавые царапины от веток. Чтобы хотя бы не остаться слепым, приходилась закрывать лицо руками, ведь от глаз все равно толку не было.