— Ты жив еще там, Чед? — спросил он, прекратив насвистывать песню, что родилась в его голове самопроизвольно. Мелодия, своей простотой походящая на чириканье среднего размера пташек, но не дотягивающая до полноценного изящного пения.
В ответ тот только довольно крякнул, после чего продолжил затягиваться огромной сигарой. Она была похожа на длинную черную трубку, источала такой едкий дым, что глаза начинали слезиться. Акс наблюдал за тем, как Чед гробил себя день за днём этими сигарами, и не говорил ни слова. Это вопрос чести и уважения, обсуждать который к тому же было бесполезно. Уж точно не Аксу и уж точно не с Чедом.
И чего мысли наперебой и гурьбой лезли в черепную коробку, вытесняя друг друга каждую секунду, именно тогда, когда нужно уже действовать?
Сигары, выпивка — бессмысленно. Средства разложения наряду с религией. Рассуждения об этом — еще бессмысленнее, лучше уж потратить время на что-то полезное. Но так уж вышло, что что-то «полезное» казалось еще более бессмысленным именно из-за того, что им следовало заняться.
Подготовиться к тому, что произойдет через тринадцать с половиной минут? А на кой-черт? Многим это делу не поможет, а если уж Аксу суждено было умереть, то оттягивать это не было смысла. Да и праздник заранее тоже устраивать не хотелось. То, что он хочет сделать — глупо, но вся его жизнь столь же глупая, так что та глупость не будет сильно выбиваться из общего строя, зато принесет некоторое удовлетворение. «Хотя у Чеда что не день — так праздник», — уныло подметил Акс.
Разве смерть что-то изменит? Для семьи — нет. Для Чеда — и подавно. Равно как и для Циклонии, народа и Вселенной, а раз Вселенной по барабану, разве Аксу не должно быть? Ему, настолько жалкому в волочении своей сознательной тушки сквозь время одновременно и по соседству с еще миллионами точно таких же? Разве имеет какой-то вес его воля, пока она создана по правилам окружающего мира?
Ну, а раз смерть такая жалкая на фоне всего этого, то где ж с ней тягаться такой чуши, как подготовка, сигареты, праздники? Такие бессмысленные изобретения, хотя со стихами, конечно, не сравнятся — рифмованные бредни про сердечки и птичек. Стихи заслужили личную, зарождавшуюся аж в принципах и мировоззрении неприязнь Акса. Правда, сейчас эти мысли только вредили ему не менее, чем действие какого-нибудь заклинания, сводящего с ума, которые так нежно любили проститутки с хвостами — те, что в деньгах не нуждались, а насыщали свое демоническое естество страданиями. Ему расхотелось даже тянуться за собственным мечом в сумку. Единственные, кто пользовался заклинаниями постоянно — врачи, потому как ничего дельнее, чем обратиться за помощью к магам, первые медики несколько сотен лет назад не придумали. Были и есть те, кто пользуется исключительно своими руками, глазами и мозгами — но их становится меньше каждый день по сравнению с теми, кто не особо любит возиться в крови, но любит делать все по взмаху руки. Были у Акса когда-то знакомые, любившие заклинания…
«Как же эти магические твари раздражают. — Акс смерил недобрым взглядом заготовленный провиант и поблескивающий меж рюкзаков необычный кубик с гравировкой. — Как раздражает сраный магический хлам! Затарились этим дерьмом — и выбросить теперь нельзя. Теперь как будто они нас получили, а не мы их… Да и сил жаль, так что не выйдет. Да и пожить ещё хочется».
Астролябия была где-то далеко, но уже не так недосягаемо, как год назад. Тогда они с Чедом подобрались только к границе со следующей страной, после чего были жестоко выброшены из нее далеко-далеко. Еле оторвались от преследования и затем еле вытащили свои задницы из пустыней юга. Чудом избежали смерти. А теперь — повторяют то же самое, веря в успех еще больше, чем прежде. Так уж вышло, что Астролябия была единственным, что раззадоривало ум Акса. Оставалось всего восемь стран и семь границ, разделяющих их, как слои пирога, в тарелке — океане.
— Гх! Гхм-кх! А-а, вот дерьмо!
«Как можно спать в такую минуту?»
16:55
Чед зашелся яростным кашлем, ухватился крепкими руками за горло и согнулся пополам. Кашель не унимался, парень тщетно бил себя по груди и пытался успокоить легкие, вздохнуть поглубже, но в итоге свалился с кресла, красный и беспомощный. Акс закатил глаза и нехотя поплелся на помощь. Кажется, нужно было вколоть уже вторую за неделю дозу «райницы». Недолгие колебания вызвали яростный стон Чеда.
— Да молчи ты! Знал же, что так могло быть!
Акс потянулся за третьей сумочкой на боку, которая была предназначена именно для лекарств — так нежно любил их обзывать Чед. Но Акс был реалистом и про себя называл их наложницей смерти — тем, чем, собственно, «райница» и являлась. Хотя он все же не мог не отдать должное его изобретателю — этот гений определенно лелеял идею, что по-настоящему полезных вещей должно быть мало и стоить они должны дорого. Иначе люди на Медее, едва распробовав истинную ценность этого дерьма, напичкались бы ею и померли с чистой совестью, не сразу, месяца через полтора, от обезвоживания. Кому же не захочется избавиться от физической боли и попасть в мир долбаных грёз? Люди, выдававшие подобные изречения, вызывали у Акса разве что рвотные позывы. Они попадались чаще всего в барах или пабах Циклонии. Редко голову Акса посещали воспоминания и вызывали эмоции.
Эти идиоты зачастую были нищими: потерявшими работу, брошенными родителями или женой, спившимися, доживавшими последние годы жизни как люди. Оборванцы и бомжи собирались в кучки в заведениях, чем обычно портили весь вечер окружающим. Но хозяева такое явление, как патологическая общественная апатия вкупе с наглостью, поощряли, не в силах отказать себе в удовольствии заработать лишнюю пару-тройку тысяч бразов. Бразы, бразы и еще раз бразы. Эти дырявые желтые металлические кругляшки нередко подначивали Акса, гремя в его карманах и напоминая о том, что он — одного стада зверь со всеми ними. Однако он, в отличие от большинства посетителей, не уходил из паба, если там образовывалась сея опухоль общественной безнравственности, а наблюдал. Не хотел, но смотрел, чтобы в очередной раз убедиться в верности своих соображений насчет соседей по планете. Акс ждал, пока начнется этот разговор — о райнице и «лучшем мире», мрачнел, злился каждый раз как в первый и наконец выкрикивал: «Да лучше бы вы просто взяли и сдохли все разом!», после чего срывался с места и уносился прочь из бара. Накуренные и пьяные убогие, разумеется, догнать его не могли, раз уж не мог и обычный человек. Странно и таинственно было то, что из такого паба Акс вытащил Чеда — ныне его единственного друга… Хотя, технически, Акс был вытащен Чедом. Взамен тот выудил его из того дерьма, в которое он погряз давно и так глубоко, что не смог бы самостоятельно выбраться ни за что.
Акс очнулся и отточенным движением разорвал мешочек с порошком ровно по линии, отсыпал на глаз и наверняка точно нужный вес в баночку, потянулся за водой и одновременно достал из сумочки шприц. Стукнувшись дном о пол, баночка опрокинулась… Но это неважно. Поколдовав над смесью, Акс нащупал нужное место на шее Чеда и медленно проткнул кожу иглой. Хриплое дыхание начало выравниваться и стихать в тот же миг. Акс насторожился: прежде такого моментального действия ему видеть не приходилось, да и чересчур невесомыми были вдохи и выдохи. К счастью, это длилось всего миг, и Чед снова распахнул глаза и задышал полной грудью.
16:57
— Второй за неделю, Чед. Мало того, что ты потратил пять лет, так шприцов осталось раза на три… Твою ж!.. — он подпрыгнул, когда раздался лай собаки откуда-то снизу.