«Не подохни, пока мы не скроемся! Тогда я сделаю перевязку!» — твердил Акс, но навряд ли был услышан. Наверняка стук крови был единственным, что были способны различать уши Чеда, а глаза моргали каждое мгновение то ли от грозившей вот-вот нагрянуть потери сознания, то ли от лившегося с бровей пота, при этом нездорово делаясь какими-то плоскими. Акс до сих пор боялся, и страх пришпоривал его. Ещё больше он боялся того, насколько они отклонялись от пути, что планировали.
…3900 шагов…
Откуда посреди Циклонии взялся лес, никто не знал. По слухам, никто также не наведывался не то что в самую гущу, даже на окраинах было мало людей, хотя там деревья выглядели еще вполне себе симпатично и создавали даже некий уют, атмосферу для отдыха. Что-то постоянно отталкивало людей отсюда, давило на мозги всё больше с каждым шагом, который приближал к сердцевине загадочного места.
Лес — будто огромная семья, связанные землей и небом люди, как родные, так и близкие. Связанные кровью, что течет по их ветвям, словно по жилам, внутри каждой веточки, от одного корешка к другому, от широчайшего грубого ствола к тончайшему нежному листу. Вроде так рассказывали Аксу — о месте, где ему пришлось жить.
«Но хоть кто-нибудь спрашивал людей перед тем, как их родить в своей семье? Кто-нибудь дал хоть какие-нибудь намеки на то, где ему придется расти? Естественно, нет. Поэтому огромная глупость — считать семьей тех, с кем приходится жить… Хотя нет, скорее уж — считать саму семью чем-то особенным, по сравнению со всеми остальными людьми…» Вовсе необязательно родственники будут обучать тому, чтобы стать человеком среди других подобных. Может быть, они просто-напросто бросят созданное самостоятельно существо, оставляя эту заботу на других… Но все это не помешает стать частью человечества, не приносящей ему вреда, это никогда не будет решающим фактором… Нет смысла вообще думать о своих родителях как о причинах всех бед. Цели, разум, в которых они рождены, определяют, стать ли человечным, стать ли звероподобным, стать ли безумным вредителем или смышленой, пусть и так же обреченной на одиночество, запчастью для всеобщей машины.
Но лес еще чем-то сильно отличается своей сутью от человеческого сосуществования, помимо очевидной принадлежности к растительности, разумеется. Что-то есть в лесу столь же приближенно-колкое, подбирающееся незаметно и моментально, сколь и темное, удушающе слепое, глухое и лишенное всяческой надежды на понимание. Такое, что навевало, пожалуй, лишь образы подвешенного над ритуальным огнём, с визгами и завываниями. Водят вокруг него хороводы, однако скрываются во тьме, и нельзя понять, есть ли в самом деле те ужасающие оккультные умалишенные, или это мозги пытаются разыскать здравый смысл в принесении сознания в жертву подсознанию. Или же мозги ищут суть в жертве чужой: добровольном побеге в лес, подальше от своего создания, своего ребёнка?
Такое очерненное, что притронешься — и задохнешься этой сажей. Такое быстрое, что попробуешь встать на пути — пробурит в груди скважину.
Может и семья, но до того неживая, отдаленная, отреченная, что хуже любого врага. Вокруг шелестели зазубренные шипы на ветвях-руках, звенели на ветру, словно заледенев, невидимые верхушки крон. Что-то прошептало на ухо: «Какая еще энергия, какая еще машина?» — Акс дернулся в сторону и ударился затылком о ветку. Никого, кроме Чеда, не было поблизости — он убедился, десять раз осмотрев каждый закуток вокруг себя, выверив каждую неровную тень.
Допустимо, что у галлюцинации из-за падения. Это вообще необъяснимо странное чувство — понимать, что ты видишь мир не таким, какой он есть, а чуть измененным так, чтобы выпроводить тебя подальше, вглубь. Подкорка будто принимала сигналы об опасности, заставляя паниковать, только причин этому Акс не мог обнаружить, сколько бы не мотал головой по сторонам и не водил глазами, обшаривая лес. Деревья. Черные и высоченные, покореженные, как будто стволы завязали в узел, а затем распутали и начали мять. Как будто чья-то гигантская лапа раздирала некогда ровную кору и превратила её в трухлявую, с торчащими не то шипами, не то обломками мембрану. Акс не мог подобрать слова лучше, когда проносился в миллиметре от очередного ствола с оттопыренными ветками-пальцами и видел его размыто, но ясно. Наверное, из-за этих постоянных мутных черно-серых картин его сознание и начало мутиться.
…Примерно 4000 шагов… Наверное…
Усталость давала о себе знать. Больше он не мог считать. Парень ощущал себя этаким муравьем в закрытой коробке с тараканами, которые не нападали, а просто стояли и глазели на него, вынуждая лишь ожидать чего-то страшного. Чед совсем обмяк — и Акс просто волочил его по земле некоторое время, пока еще были силы. Пот лился рекой, но жарко не было: вместо того знобило и, кажется, шатало. Темнота давила теперь так, что хоть глаз выколи — но заметно вихрилась, сбивая с ног. Еще немного погодя стало понятно, что ноги даже отказываются бежать, а словно поворачивают саму планету вокруг оси, оставляя в земле борозды. Каждый выдох его сопровождался тяжелым стоном, легкие горели, конечности немели.
«Дерьмо… Вот ведь…» — он не додумал мысль и опустился на колени, дрожа и вытирая мокрый лоб, с неудовольствием почувствовав шрам, один из нескольких десятков. Сейчас они все словно гудели, разбросанные по его телу, почти исчезнувшие за последнюю дюжину лет. Отвратительное человеческое тело, срок годности которого меньше, чем у насекомых в паутине. Затем дотронулся до горячей раненой руки Чеда и его такого же холодного лба. Свет не долетал сюда ниоткуда, то есть они убежали, как никак, достаточно далеко от жилых мест. Акс облегченно вздохнул впервые за… Сколько, интересно? Он с трудом поднял руку, которой тащил Чеда, и ткнул на черный круг — тот засветился, показал циферблат и сообщил, что с момента, как их с огоньком выплюнула гостиница, прошло около сорока получаса. Где там выход?.. Как же отвратительно было бояться темноты и неизвестности, в которую они попали.
Они и правда пролетели этот кусок? Надо будет потом проверить. Засечь ещё шестьдесят минут — крутануть шарнирчик, чтобы стрелки пересеклись всего один раз.
— Слушай, — пришла в голову, здравая или нет, но все же мысль. — Тебе совсем худо, кажется? Может…
— «Молния»? — с первой попытки в яблочко. — Верно?
— Верно, — кивнул Акс. Он что было мочи пытался подобрать другой вариант, но их будто не существовало в той ситуации, которая обрушилась на них снежной лавиной. Цепочка событий, ведущая к колоссальному изменению курса по сравнению с запланированным, эффект бабочки.
«Молния» могла бы прийти на помощь в совсем уж скверных случаях, когда требовалось подменить Абаддон. Вместо того, чтобы искать огромную машину, служащую для обмена жизни или её части на вещь, лекарство, к примеру, возможно провести эту операцию напрямую, без машины, с огромным риском ущерба здоровью, превышающего имевшийся. Чед говорил, что никогда раньше о таком не слышал — но однажды уже пришлось воспользоваться «молнией», когда Акс оказался смертельно болен, и даже удалось почти полностью отложить его смерть от странного сердечного недуга.