И, тем не менее, червячок сомнения не давал мальчику успокоиться. А вдруг это, всё-таки, сказки? Или же он не смог сделать настоящий прибор, и его астролябия только похожа на те, которыми пользуются капитаны и астрономы? Сегодня уже поздно, но завтра он обязательно должен это проверить!
С утра Костя был на ногах. Он так волновался, что почти не спал и не смог даже толком позавтракать. Что бы такое измерить, но так, чтобы можно было проверить, точны ли данные измерений? Проще всего - какое-нибудь достаточно большое расстояние. Мальчик посмотрел в окно, и его взгляд упал на пожарную каланчу, возвышавшуюся над приземистыми вятскими домишками. Вот то, что надо! Он направит на каланчу самодельную астролябию, рассчитает расстояние до неё, а потом, для проверки, измеряет его вручную. Хорошо, что до каланчи можно дойти прямо по улице, не лазая через чужие огороды!
Когда Костя взял свой самодельный прибор, от волнения у него даже задрожали руки. Но, едва он приступил к измерениям, дрожь куда-то исчезла, а на место волнения заступила спокойная уверенность человека, делающего свою работу. Вычисления показывали, что от дома до каланчи было ровно четыреста аршин. Много это или мало? Казалось, что каланча совсем рядом, гораздо ближе. Но, с другой стороны, мальчик помнил, что идти до неё не так уж и близко. Может, там и есть четыреста аршин. Ещё раз перепроверив для верности свои рассчёты, Костя вышел на улицу.
Хорошо, конечно, было бы запастись инструментом, как у землемеров, чтобы измерить расстояние поточнее, или сделать такой самостоятельно, но мальчику не терпелось приступить к опытной проверке своих вычислений. С помощью рулетки он отмерил аршин, и во дворе немного потренировался делать шаги такой длины. Выходило, конечно, не слишком точно, но для первого опыта сгодится и так. Нужно только сосредоточиться, чтобы не сбиваться с шага, и не забывать считать шаги.
Костя зашагал по улице. Держать длину шага и, одновременно, вести подсчёты оказалось не таким уж простым занятием. Ведь нельзя даже на секунду отвлечься на происходящее вокруг, а идти надо строго по прямой. Того и гляди, угодишь под какую-нибудь телегу. Это очень легко, когда ты почти глухой, и не услышишь ни оклика возницы, ни лошадиного ржания, ни громыхания колёс. А уж когда занят подсчётами и ничего не замечаешь, и того легче.
Несколько раз Костя сбивался то со счёта, то с шага, и ему приходилось возвращаться, чтобы всё начинать сначала. Его непонятные действия заинтересовали некоторых соседей. Этот мальчик всегда казался им немного странным, а теперь его действия и вовсе казались почти безумными. Те, кто подобрее, жалели глухого и, к тому же, лишившегося матери паренька, но некоторые откровенно смеялись и показывали на него пальцем. Хорошо ещё, что Костя не мог слышать этих насмешек. Если бы он знал, сколько их ему ещё предстоит вынести во взрослой жизни, когда он будет возиться с непонятными для окружающих приборами и моделями, и мечтать о путешествиях к далёким звёздам!
Наконец, мальчик сумел как следует сосредоточиться. Расстояние до каланчи медленно, но верно сокращалось. Вот уже пройдены первые сто аршин, затем ещё пятьдесят, ещё... Улица, по которой Костя шёл к своей цели, не блистала чистотой. Прямо по ней бродили свиньи и разная домашняя птица. Лужи и просто кучки грязи попадались едва ли не на каждом шагу. Обычно он, как и другие прохожие, старательно обходил их, чтобы не запачкать одежду и обувь. Но сейчас было не до этого. Главное - не отклоняться от курса и не сбиться со счёта. Конечно, за испачканную одежду попадёт дома, но не бросать же из-за этого свой первый научный эксперимент! Много бы открыли первопроходцы, если бы стали бояться какой-то грязи?
Казалась, что пожарная каланча уже совсем близко, а он прошёл ещё только триста аршин. Хотя ещё нужно выйти на площадь и пересечь её, а это не такое уж маленькое расстояние. На площади было довольно оживлённо, не то, что на улице. Не отвлекаться здесь оказалось гораздо труднее. Люди сновали туда-сюда по своим, будничным, далёким от науки делам, иногда натыкаясь на странного и, как видно, невоспитанного мальчика, упрямо шедшего вперёд каким-то неестественным, слишком широким и ровным шагом, никому не уступая дорогу. Несколько раз Костю окликали, но он, разумеется, этого не слышал, различая лишь какой-то неясный гул. Он видел перед собой только каланчу, казавшуюся теперь огромной; ведь до цели оставалось всего ничего. И с каждым шагом возрастала уверенность в том, что его измерения правильны, а, значит, астролябия сделана как надо, и формулам можно доверять!
Четыреста аршин! Ровно четыреста! Стоя у самого подножия каланчи, Костя несколько раз произнёс эту цифру вслух, счастливо улыбнулся и обернулся назад. Люди на площади по-прежнему были увлечены своими делами, но некоторые с недоумением смотрели на мальчика. Очевидно, как это часто бывает с глухими и слабослышащими людьми, Костя говорил слишком громко и привлёк их внимание. Увидев это, мальчик смутился и быстро зашагал к дому, уже не заботясь о правильности шага. На этот раз он старательно обходил препятствия, хотя его обувь и брюки были уже всё равно настолько испачканы, что такая запоздалая аккуратность едва ли могла помочь.
Костя был почти счастлив. Его первый научный опыт удался на славу. Конечно, он всего лишь проверил то, что излагалось в учебниках, но ведь сделал это самостоятельно, и сам изготовил самый настоящий научный прибор! От этих мыслей мальчик вдруг почувствовал себя сильным, а вовсе не калекой, как ещё совсем недавно. Куда-то ушла на время жалость к себе, а на её место заступила уверенность в своих силах. Если он сумел сделать астролябию, то справится и с другими, более сложными приборами, а потом... потом он сможет что-нибудь конструировать сам.
Костя ещё не решил, что именно будет делать, но в голове у него проносились неясные мысли о самодвижущихся экипажах, летающих машинах и прочих чудесах. Хотя, почему чудесах? Науке по силам сделать эти вещи реальными. Были бы голова и руки, и, главное, желание и упорство.
Если бы мы могли заглянуть немного вперёд, то увидели бы Костю, изобретающего механическую тележку для своих прогулок и с увлечением работающего на токарном станке, сделанном им совершенно самостоятельно, как когда-то астролябия. А если заглянуть ещё дальше, то познакомились бы уже не с Костей, а с Константином Эдуардовичем, создающим новые модели дирижаблей и разрабатывающим теорию космических полётов, облекая детские мечты в непреложные формулы. Но это будет потом. А пока мальчик, утомлённый своим первым научным опытом, вернувшись домой, незаметно для себя задремал, и снова грезил о свободном полёте среди планет и звёзд...