– Садись. Не люблю есть в одиночку.
Чувствуя на себе взгляд хозяина, Макс сел рядом. Официантка протянула меню. Водитель же оценивающе оглядел ее. Когда она ушла, он сказал:
– Когда-то в этой забегаловке обслуживание было автоматизированным, но она прогорала. Клиенты предпочитали «Тиволи» в восьмидесяти милях отсюда. Тогда новый владелец выбросил все автоматы, нанял девочек – и дело пошло. Ничто так не поднимает аппетит, как хорошенькая бабенка напротив тебя. Верно?
– Совершенно верно, – Макс не слышал, что ему говорилось. Он редко бывал в ресторанах, единственное место, куда он заходил, была закусочная в Клайдс-Корнерз. Цены стоящие в меню, ужаснули его; ему захотелось спрятаться под стол.
Его компаньон бросил на него удивленный взгляд.
– Что-нибудь случилось, приятель?
– Случилось! Нет, ничего.
– Ты на мели? – горестное выражение на лице Макса говорило само за себя.
– Черт, со мной такое бывало. – Успокойся. – Мужчина подозвал официантку.
– Подойди сюда, милашка. Мы с приятелем желаем позавтракать бифштексом, и чтобы на нем сидело жареное яйцо. Я хочу, чтобы оно было слегка прожарено. Иначе я вколочу его в стену, как предупреждение остальным. Понятно?
– Сомневаюсь, что вы сможете вколотить туда даже гвоздь, – парировала девушка и удалилась прочь, покачивая бедрами. Водитель проводил ее взглядом, пока она не скрылась в кухне.
– Понимаешь теперь о чем я говорил? Куда уж машине до нее.
Бифштекс оказался довольно неплох, а яйцо прожарено в самую меру. Водитель предложил Максу называть его «Рыжим», в ответ Макс назвался сам. Намазывая остатки желтка на тост, он подумывал перевести разговор на интересующий его предмет когда Рыжий наклонился вперед и спросил:
– Макс, ты чем-нибудь занят? Не хочешь подработать?
– Как именно?
– Не возражаешь против небольшой поездки на юго-запад?
– Юго-запад? Я сам собирался двинуть туда.
– Отлично, считай, что договорились. Наш главный требует, чтобы на каждой машине было по два водителя, либо отдыхать по восемь часов после восьми часов езды. А я не могу, и без того опаздываю. Мой дубина – напарник надрался, пришлось оставить его проветриться. А через сто тридцать миль – контрольный пункт. Если я не покажу им второго водителя, затормозят меня.
– Тьфу! Рыжий, сожалею, но я не знаю как управлять. – Рыжий помахал фуражкой.
– Тебе и не нужно знать. Ты будешь подвахтенным. Да я бы и не доверил малышку «Молли Мелон» первому встречному. Буду подбадривать себе стимулирующими таблетками, а высплюсь в Эртпорте.
– Так вы направляетесь в Эртпорт?
– Совершенно верно.
– Вот здорово!
– Отлично, теперь договоримся так. При каждой остановке на контрольном пункте ты забираешься на койку спать. Кроме того, поможешь мне с погрузкой и разгрузкой в Оклахома-Сити. За это я накормлю тебя. По рукам?
– Заметано.
– Тогда пошли. Я хочу отправиться раньше остальных «прыгунов по грязи». Никогда не знаешь, кто из них может оказаться стукачом.
Рыжий положил банкноту на стол и, не дожидаясь сдачи, вышел на улицу. В «Молли Мелон» оказалось сто футов длины, она имела обтекаемые
формы, что при движении, влекло за собой оседание к земле. Макс заметил это при осмотре приборной панели. Когда они тронулись с места, индикатор с надписью «дорожный просвет» показывал девять дюймов; однако, с увеличением скорости его показатели упали до шести.
– Отталкивание от земли обратно пропорционально величине просвета в третьей степени, – объяснил Рыжий. – Чем больше ветер прижимает нас к земле, тем больше дорога выталкивает кверху. Чем больше скорость – тем больше устойчивость.
– Предположим, вы будете ехать так быстро, что давление ветра прижмет днище к самой дороге. Сможете ли вы успеть остановиться, чтобы избежать крушения?
– Раскинь мозгами. Чем больше мы прижимаемся, тем сильнее нас выталкивает. Я же сказал: обратная зависимость.
– О, – Макс вытащил логарифмическую линейку. – Если свой вес она держит при просвете в девять дюймов, тогда при трех дюймах отталкивание превысит ее вес в двадцать семь раз, при просвете в один дюйм – в семьсот двадцать девять раз, а при четверти дюйма...
– Даже не думай об этом. При максимальной скорости я могу посадить ее лишь до пяти дюймов.
– Но что заставляет ее двигаться?
– Не спрашивай меня теорию, я просто нажимаю кнопки. – Выбросив сигарету, Рыжий откинулся на сиденье, держа руку на рычаге управления. – Лучше полезай на койку, сынок. Через сорок миль – контроль.
Койка располагалась за сиденьем водителя, перпендикулярно оси машины. Забравшись туда, Макс завернулся в одеяло. Рыжий протянул ему фуражку.
– Натяни ее до самых глаз. Пусть видят значок.
Макс последовал совету. Вскоре он услышал, что шум ветра становится все выше, а затем и совсем прекратился. Грузовик сел на мостовую, дверь открылась. Макс лежал не шевелясь, не видя ничего из того, что происходит рядом с ним. Незнакомый голос произнес:
– Давно за рулем?
– С тех пор, как позавтракал у Тони.
– Да? А почему глаза красные?
– Тяжелая жизнь. Хочешь посмотреть язык?
Проигнорировав вопрос, инспектор спросил:
– Почему напарник не расписался о сдаче вахты?
– Что ты говоришь? Может, разбудить этого олуха?
– Гм, не стоит. Распишись сам и предупреди его, чтоб в следующий раз был внимательнее.
– Договорились.
«Молли Мелон» тронулась с места и набрала скорость. Макс сполз вниз.
– Думал, что мы засыпались, когда он спросил про мою подпись.
– Все рассчитано, – усмехнулся Рыжий. – Нужно дать им повод потявкать, иначе закопают.
Машина нравилась Максу все больше и больше. Огромная скорость так близко от поверхности земли будоражила его; он решил, что если не сможет стать астронавтом, то и такая жизнь неплоха – узнав, как высок вступительный взнос в союз, он начал бы экономить.
Невдалеке от Оклахома-Сити они проскочили под кольцевой дорогой, как раз когда по ней шел поезд (по подсчетам Макса это должен быть «Бритва»).
– Когда-то и я водил эти штуки, – взглянув наверх, заметил Рыжий.
– Правда?!
– Ага, но от них мне было не по себе. Ненавидел каждый раз, когда они прыгали в пустоту, а я терял вес. Потом я понял, что поезд себе на уме и только и ждет, чтобы свернуть в сторону при входе в очередное кольцо. Это было не по мне. Тогда я нашел водителя, который искал для себя лучшей доли, и заплатил обоим союзам, чтобы они позволили нам обменяться. И никогда не пожалел об этом. Двести миль в час, когда летишь над самой землей – вполне достаточно.
– А как насчет космических кораблей?
– Это другое дело. Там кругом простор. Библиотечная книга прожигала дыру в рюкзаке Макса. В Оклахома-Сити он нашел почтовый ящик и, повинуясь внезапному порыву, опустил туда книгу. После этого им овладело чувство тревоги, что этим самым он дает ключ в руки Монтгомери; но, так или иначе, книгу нужно было вернуть. С точки зрения закона его не волновало ни бродяжничество, ни нарушение границ запретной зоны, ни то, что он выдавал себя за дипломированного водителя. Однако присвоение книги было грехом.
Когда они прибыли на место, Макс спал у себя на койке. Рыжий потряс его.
– Конечная станция, сынок.
Макс, зевая, вылез из-под одеяла.
– Где это мы?
– Эртпорт. Разомни ноги и разгрузи малышку.
К тому времени, когда они разгрузили «Молли», солнце вот уже два часа как взошло из-за горизонта. Рыжий в последний раз угостил Макса завтраком. Он закончил еду первым, заплатил и положил под тарелку Макса банкноту.
– Спасибо, сынок. Это тебе на счастье. Пока.
Макс не успел и рта раскрыть, как Рыжий уже ушел. Он так никогда не узнал ни его настоящего имени, ни даже регистрационного номера.
Эртпорт был самым большим поселением когда-либо видимое Максом. Здесь все поражало его – спешащая эгоистичная толпа, огромные здания, движущиеся тротуары на улицах, шум, палящее солнце пустыни, даже то, что до самого горизонта не было видно ничего, хотя бы отдаленно напоминающее холм.