— Ну вот, мать, и долетались, — тихо проговорил Живых. Она посмотрела на него. Он — на нее. — Че таращишься? Снежной чумы не видела?
— А кто ж ее видел, — разлепила пересохшие губы Бой-Баба. — Что стоим, поезжай! — повернулась она к Питеру. Но тот полустоял в своем кресле, уставившись на пораженного. Его взгляд с изумлением переместился на Бой-Бабу.
— Уже поздно… ехать. — Он покачал головой и опустился в кресло. — Ему уже не помочь. — И добавил шепотом: — Может быть, и нам тоже…
Бой-Баба с Живых переглянулись. Живых резко развернулся к Питеру.
— Слушай меня внимательно, — проговорил он. — Мы все в гермокостюмах. Через них никакая зараза не проникнет. Когда вернемся, пропустим транспортер через дезинфекционную камеру, а этого положим в изолятор. А завтра вернем его на базу. Бояться нечего.
Питер переводил взгляд с Живых на Бой-Бабу и обратно. У нее было сильное чувство, что он чего-то не договаривает. Но ей некогда было задумываться.
Питер помедлил. Сглотнул и предложил:
— Давайте лучше его вытащим и здесь оставим? Вон там за камнями спрячем. Никто не увидит.
Он оглядел обоих и добавил тише:
— Мы же случайно его нашли. Могли и не заметить. Разве не так?
Живых обменялся взглядами с Бой-Бабой, подошел, легко поднял Питера Маленького под мышки и перетащил в соседнее кресло. Бой-Баба перелезла через спинку в кресло водителя. Транспортер затрясся и медленно двинулся задним ходом, разворачиваясь на узком отрезке льда посреди провалов.
Питер понурился, но спорить с ними не стал. Да и куда с ними спорить! Бой-Баба вроде и привыкла, что на человека после аварии стала мало похожа, но всякий раз вздрагивала, уловив краем единственного искусственного глаза свое отражение в полированном металле аппаратуры. Нарощенные мышцы, оплетенные сталью, многофункциональные органы, тефлоновые сосуды — своего в ней осталась только коротко стриженная голова с какими-никакими мозгами. Да еще под заплатами клонированной кожи билось свое, старое сердце. Что есть, то есть.
Живых, собрат по несчастью, после гибели их корабля выглядел не лучше. Ну и должность на корабле у них теперь была соответствующая: техперсонал. Поднять-крутнуть-подержать, фактически одушевленные роботы. Но она не жаловалась. Главное, что осталась работать в космосе, а кем — дело десятое. Звезды в иллюминатор видно, и слава богу.
Бой-Баба сосредоточилась на управлении. Рядом с ней Питер вызвал по радио корабль, доложил ситуацию. Транспортер медленно поднимался в гору — туда, где в центре посадочного кратера уперся могучими опорами в камни их корабль — грузовой FD-3200.
«Летучий Голландец», как его прозвали в космопорту Сумитры — ближайшей к базе освоенной планеты, — потому что половина экипажа и капитан были голландцами.
Через полчаса док «Летучего Голландца» навис над их головами. Транспортер подкатил к погрузочной эстакаде, но странная вещь — ворота над ней не открылись. Вместо этого поднялся боковой малый люк и выпустил толстенького человечка в стерильнике, с чемоданчиком. Рашид, корабельный медик.
Он засеменил им навстречу. Бой-Баба встала, уступила место в командирском кресле все еще дрожащему Питеру, и тот защелкал рычажками, поднимая боковую дверь.
Бой-Бабу охватило странное желание загородить пораженного от приближения врача, но машинально, следуя инструкциям, ее руки уже вскрывали пакет экстренной помощи. Взбежав по лесенке, медик заглянул в транспортер и осмотрелся.
— Вот, — она показала на пораженного.
Медик кивнул и протиснулся в транспортер между Живых и Бабой. Отстранил протянутый ему пакет экстренной помощи.
— Он разговаривал? — первым делом спросил он.
— Хрипел, — отозвался Живых.
Врач поджал губы, глядя на вспухшее, залитое гноем лицо пораженного.
— Напрасно вы сняли шлем… Теперь придется все здесь дезинфицировать.
Он критически осмотрел астронавтов.
— Вам тоже придется возвращаться на корабль через дезинфекционную камеру. Скажите спасибо, что не кладу в карантин. — Рашид раскрыл чемоданчик и начал подсоединять зонды к разъемам гермокостюма. С важным видом, как будто простому смертному нельзя доверить такую ответственную процедуру, он принялся считывать показания приборов, шевеля толстыми губами. Иногда останавливался и, наклоняя голову с вживленным на виске эметтером, сверялся с сетевым справочником, часто моргая, чтобы развернуть перед глазами видимые одному ему страницы.