— Этого мне не рассказали… — напряженно кивнул он, непроизвольно сжав кулаки. — Продолжай!
— И вот только-только я пришла в себя и смогла подняться на ноги…, смотрю, а он направляется в мою сторону…. А я одной рукой держала одеяло, которое меня согревало, а в другой руке тапочки… Я испугалась, запаниковала и даже сама не поняла как, но я вмазала его по лицу тапочками … дважды. Могла и трижды…, но установившаяся вдруг абсолютно мёртвая тишина, сгустившаяся тьма и резко упавшая температура воздуха меня остановили. И мне стало так страшно…, что я предпочла… исчезнуть в тот же миг, благо Матильда была рядом. А потом я почти два года ничего не слышала о Рафаэле. Но спустя два года отец сообщил, что Рафаэль де Монморанси просит моей руки и мне пришлось с ним встретиться…
— И ты ему отказала… снова, — спокойно резюмировал Его Высочество.
— Не то, чтобы отказала…. Я просто объяснила, что не могу выйти замуж за того, кому пусть и однажды, но надавала по лицу тапочками… — передернула плечами я.
— Теперь я понимаю, как легко отделалась Луиза! — хмыкнул он. — Потому, что если выбирать между получить по морде тапочками при свидетелях или побыть с часик поросёнком, я бы лично выбрал стать поросёнком, — заржал он. — Кстати, а кто такая Матильда?
— Это Маркиза моей метёлке имя дала, — объяснила я.
— Как ты, кстати? Я имею в виду после попытки похищения и падения с высоты…
«— Ого! Мы наконец-то вспомнили о хороших манерах! — съязвила моя Венера».
— Нормально. Ты хорошо меня подлечил, — сухо поблагодарила я. — А что вы решили с Рафаэлем?
— Ищем…. Головных болей нет? А спина? — в его голосе звучала искренняя забота.
— Откуда вдруг эта забота? — ощетинилась я.
— Ты проспала, я беспокоился, и поэтому ожидал тебя под аудиторией. К тебе я сунуться не решился… там же охрана твоего отца… И, потом, зная, как болезненно ты реагируешь на непрошенные вторжения… в общем, я решил воздержаться…
— И дождаться, пока выловишь меня без охраны? — понимающе закончила его мысль я. — Нет, головных болей нет. Спина тоже не болит. Я просто проспала, такое случается.
— Но ты мне скажешь, если вдруг проявятся последствия падения… Так ведь?
— Скажу… — пообещала я вслух, а про себя решила, что нет, не скажу — обращусь к семейному лекарю. Дело в том, что, несмотря на то, что принц раздражал меня своей подозрительностью и инфантильностью, да ещё и выводил из себя самозацикленностью, всезнайством и занудством, его прикосновения всё же были слишком приятны, чтобы позволить им случаться вновь и вновь. К тому же, я понятия не имела, насколько я ему приятна или неприятна. В общем, мной было решено и постановлено, что о том, что он мне совсем капельку (ну или не капельку) нравится, он даже догадываться не должен… по стратегическим причинам, так сказать.
— А как ты смотришь на то, чтобы после занятий покопаться в архивах, которые в туннеле? — к моему превеликому облегчению сменил он тему.
— Совершенно положительно! Рауль, а как твой отец? Ему лучше?
— Также…
— Я бы хотела взглянуть на его анализы и исследования придворных лекарей. Это можно устроить?
— Ты думаешь, что увидишь то, что не смогли увидеть светилы магической медицины, защитившие диссертации и написавшие с десяток научных работ по зельеварению и целительству? — в его голосе была насмешка.
— Я думаю, что ты не в том положении, чтобы перебирать предлагаемой помощью! Не дашь ты — я попрошу материалы у отца!
— Та дам, что мне жалко! — пробубнил себе под нос принц слова согласия с моим запросом. — Тебя ждут, я так понимаю? — указал он на Эльку и Милу, уже минут пять ошивающихся поблизости, но нерешающихся приблизиться.
— Да, — не слушая о чём он, согласилась я, потому что моё внимание привлёк Андрэ, слишком мило беседующий с какой-то неизвестной мне девушкой и, очевидно, уже напрочь забывший о моём существовании.
— Следующие две лекции у нас раздельные, так ведь?
— Да.
— Встретимся в кафетерии после лекций или сразу у меня в кабинете?
— Да, — ответила я по инерции.
— Что «да»? — и он проследил за моим взглядом. — Ди? Что «да»? — повторил он, загородив мне обзор.
— А ты мог бы повторить вопрос ещё раз? — совсем сбитая с толку и расстроенная увиденным, несчастным голосом пролепетала я.