— А-а-а-а-а-а!!! — продолжал он, стоя на месте и раскинув руки.
Эльф стоял на одеяле, опёршись одним коленом, руки подняты, будто он два ведра нёс и выронил, но в отличие от Асуни, он не кричал, а неотрывно смотрел на гостя.
Случись такое неделю назад, Асуня бы даже и не заметил бы — запах перегара отгонял всю живность в округе, начиная от волков, заканчивая комарами, да и плевать-то по пьянке-то было на угрозу всякую. Но сейчас парень перетрухал знатно и даже начал неосознанно пятиться, но зацепив краем глаза застывшего на одеяле друга, внутри него что-то дрогнуло. Оба же бабы почти. Что он сам под проклятьем-то, что зльф рядом.
«Ох, негоже это!» — подумалось Асуне, да сказать не мог, потому что продолжал орать, прерываясь лишь на пару мгновений, чтобы с хлюпаньем втянуть воздух.
И, приняв волевое решение, он заставил ноги шагать не назад, а вперёд. Глаза Асуни выпучились, рожа побагровела, раскинутые руки тряслись, а уже сорванный голос продолжал звучать так же громко, но уже ниже.
Медведь, видя такое дело, захлопнул пасть и тоже встал на задние лапы.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — орал Асуня, надвигаясь.
— Бр-а-а-а-а-а-а-а-а!!! — орал медведь, глядя на сдувающееся и раздувающееся пузо парня.
Кайлиэль не говорил ничего, за спиной Асуни было тихо, что заставляло его продолжать движение. Да пусть и баба, да не предают друзей!
Ботинок попал в костёр, мелкий уголёк сунулся в дыру, из которой любопытно выглядывал большой палец, и вопль Асуни приобрёл новую интенсивность и более высокий тон. Парень запрыгал, размахивая руками, оступился, шагнул дальше и чуть не столкнулся со зверем лбом.
Видя такое дело, медведь отпрыгнул, встал боком на всех четырёх лапах, ещё раз на пробу заревел, но Асуня, поглощённый впечатлением от уголька, выглядел слишком опасным, и зверь принял единствоенно правильное решение.
— А-а-а-а-а!!! Ха-а-а-а-а-ха-а-а-а-а-а!!! Проваливай, зверюга тупая! Выкуси накося! Выкуси накося!!! — победно заорал Асуня, показывая мелькающей между стволов мохнатой заднице рога одновременно с двух рук. — Накося, зверина тупая! Накося!!! Ой-й-й-й!
И он, споткнувшись ещё пару раз, с размаху уселся на бревно, шикнул, ощутив острый сучок в районе зарождающейся женской красоты, пересел чуть дальше и принялся разуваться.
Эльф расслабил руки и уже спокойно встал и подошёл:
— Сильно обжёг? — по-деловому спросил он, глядя на шевелящиеся грязные пальцы.
— Та лишка, — отмахнулся Асуня. — Видал, эк я его, а?! Видал?!
— Видал! — усмехнулся Кай и сказал: — У меня мазь есть с собой, сейчас принесу, погоди.
И отправился к валявшейся рядом с одеялом сумке. Порылся, выудил какой-то пузырёк и вернулся к разглядывающему пятку другу.
— Давай ногу свою, — скомандовал он, открывая пузырёк. На ладонь ляпнулась какая-то пахнущая травами жижа бело-зеленоватого цвета, и эльф принялся намазывать её на рану.
— А-а-ай! — воскликнул Асуня. — Болече!
— Терпи, сейчас пройдёт, — спокойно произнёс Кай, но Асуня опять дрыгнул ногой.
— Дак то мужики-то терплють, а я ж нонече баба! У-у-уй-й-й-й!
— А бабы-то ваши что? — поднял взгляд эльф, а потом сплюнул: — Тьху! Женщины ваши что, не терпят? Сам говорил, что девица та, которая тебе нравится, молчит и метёт, терпит. Так что не от пола это…
Но Асуня его перебил, даже позабыв про ногу:
— Да ничаво и не нравится она мне! Так, бегаить к бабке-то, да и всё. Поёт красиво, и неча больше…
И замолчал, густо побагровев. Кайлиэль не ответил и молча продолжил обрабатывать ожог.
В путь они отправились едва солнце встало. Асуня и пораньше хотел бы, да Кай упёрся и ждал, покуда лучики из оранжевых жёлтыми не станут. Сидел, глядел на облака, а Асуня лишь озирался да ногу пробовал.
— Дивная мазька-то, — сказал он, когда они прошагали несколько минут. — Думал-то, што хромать начну, да всё ж-то и прошло уже!
Эльф довольно улыбнулся чуть пожав плечами. Асуня поправил сумку, которая со вчера будто даже легче стала и спросил:
— Плечо-то твоё как ить? Полегше хоть?
— Да, благодарю, — ответил Кай.
— А энтыть, где ты его так это?
Эльф поморщился и нехотя ответил:
— Вчера днём наткнулся на шайку… — и тут же осёкся, глядя на любопытное лицо друга. — Кто-то разбойников на дороге порешил, народичей пять было бандитов. Неплохой бой вышел.
— А ты-то как товоть? — кивнул Асуня на плечо друга.
— Я… — протянул эльф, глядя в небо и наморщив нос. — Убегал я, вот. Далеко прям. Заблудился, споткнулся, вывихнул.