— Павлик, — Толян плавно повёл плечами, словно хотел что-то сбросить с лопатки. Это интересно, ведь на его спине расположилась ещё одна Зеркальная Бабочка. Неужели Толян чувствует что-то?
— Павлик, хватит жрать. Ты хоть понимаешь, что мы в опасности⁈ Почему Демоны сорвались с поводка⁈ И что скажет лидер? Он же нас прикончит!
— Нападение на академию всё равно провалилось, — пожал плечами Павлик. — Может и к лучшему, что всё так вышло. Директор, хрен лысый, мог проверить дома и найти нас.
Толян погладил гладкую голову и недовольно посмотрел на жующего мясо коллегу.
— Думаешь, лидер не будет сердиться?
— Будет, конечно, — хмыкнул Павлик, выстрелив изо рта рисинкой в глаз Толяну. — Мы сотню Демонов просрали. Сотню!
— Хватит плеваться! — Толян отодвинул стул подальше и нервно заломил пальцы. — Я о том же думаю! А если лидер казнит нас?
— Зачем? — удивился Павлик.
— За потерю сотни Демонов!
— Да не, вряд ли. Мы же не виноваты, — неуверенно ответил Павлик.
Я следил за этим диалогом, приподняв брови. Моя цель проста — я желаю обучиться психическим силам. А как известно, Пастыри подчиняют Демонов именно с помощью своих психических способностей. Но наблюдая за диалогом двух тупней, я начал сомневаться в адекватности своего решения. Учиться чему-либо у этих?..
Несколько минут два грозных Пастыря, способных повелевать Демонами, жаловались друг другу на трудную работу.
— В городе каждые две-три недели аномалии происходят! — возмущался Павлик. — И каждый раз это десятки жертв и куча испорченного имущества! А потом мне говорят — на, Павлик, копейку, раздай её всем, кто просит, пусть они не воняют. А как⁈ Как я эту копейку на десятки рыл разделю⁈ Тем более среди пострадавших имеются уважаемые люди, которым и не грех помочь. Горе у них, надо в положение войти…
Пока Павлик разорялся, Толик понятливо кивал и жевал булочку, которую достал из просаленного пакетика, что лежал у него во внутреннем кармане.
Моё терпение медленно подходило к концу. Особенно, когда Толик начал жаловаться, что ему приходится сотни бумажек подписывать каждый день и как у него суставы болят, особенно сгиб между второй и третьей фалангой указательного пальца…
— Ладно, побежал я в туалет, — Павлик вытер руки о брюки. — А то скоро эти дармоеды ломанутся, как голодные собаки. Ты со мной?
— Нет, я к себе пойду, — Толик встал.
Пастыри вышли из кабинета, я остался один. Активировал Взгляд Асуры, осмотрелся. Вроде бы ничего странного не вижу, нет следов духовной энергии.
Времени не так много, поэтому я торопился. Вытащил осколок зеркала из рукава, нарисовал неполный Пятый Знак.
— Хранитель? — удивилась Рукия.
— Поработай тут, — я вывел Второй Знак. — Запиши всё самое интересное, потом покажешь.
— Хорошо, — Рукия с готовностью кивнула, радуясь, что появилось новое место для подсматривания. — А какие темы интересны?
— Всю информацию о психических силах. Всё, что касается Тёмного Государства и Пастырей. Найди самых высокопоставленных чиновников и проследи за ними. Если получится, узнай про местную преступность. Ну и по своему выбору, может, другая интересная тема будет.
— А про академию? И про того деда? — деловито спросила Рукия. — Про него, наверное, очень много говорят, в академии только его и обсуждают.
— Если информация важная, то записывай, — кивнул я, оглядываясь. Куда спрятать осколок?
Подошёл к горшку с цветком и положил зеркальце в него. Рано или поздно осколок обнаружат, но к тому времени он станет для меня бесполезным.
Дверь открылась, вошёл недовольный Павлик. За ним следовала мертвенно-бледная девушка с заплаканными глазами.
Недовольно пыхтя, Павлик сел за стол и сальным взглядом прошёлся по болезненно-худой фигуре девушки.
— Мы можем с вами договориться, — Павлик прикрыл глаза. — Я помогу вам, если вы поможете мне. Понимаете ли, в последнее время на меня навалилось слишком многое. И не с кем снять напряжение, ведь я одинокий холостяк. Если вы…
— Хранитель! — из горшка раздался встревоженный голос Рукии. — Вы тут⁈ Вам надо это видеть!
Павлик замер на полуслове.
БАХ!
Его лицо впечаталось в стол.
Бах! Бах! Бах!
Девушка с открытым ртом и испуганно распахнутыми глазами смотрела, как Павлик сам бьётся головой о стол. Она же не видела меня.