Этцвейн нахмурился, постучал пальцами по столу: «А перспектива уничтожения цивилизации на Дердейне вас нисколько не беспокоит?»
«Я предпочел бы, чтобы это не произошло, но мои предпочтения – не более, чем абстрактный идеал».
«Угроза реальна! – возразил Этцвейн. – Рогушкои погубили тысячи людей! Если асутры победят на Дердейне, что им помешает напасть на другие планеты? Земля тоже не в безопасности».
«Исходя из самых общих предпосылок, можно предположить такое развитие событий, – согласился Ифнесс. – Я затронул этот вопрос в представленном отчете. Мои коллеги, однако, склонны придерживаться других точек зрения».
«Какие могут быть сомнения? – возмутился Этцвейн. – На рогушкоях отрабатывалась тактика завоевания миров!»
«Вполне вероятно, но каких миров? Земных миров Ойкумены? Рогушкои – против оружия цивилизованных людей? Смехотворная идея!» Ифнесс дал понять недовольным жестом, что не желает продолжать разговор: «А теперь прошу меня извинить. Некий Дасконетта самоутверждается в Институте за мой счет – мне нужно продумать контрмеры. Рад был встретиться с вами снова…»
Этцвейн наклонился к собеседнику: «Вы знаете, откуда прилетели асутры?»
Историк нетерпеливо качал головой: «Скорее всего, они обосновались ближе к центру Галактики – там десятки тысяч пригодных для обитания миров».
«Разве не имеет смысла найти их планету, узнать о ней все, что можно?»
«Да, да, разумеется…» – Ифнесс открыл блокнот.
Этцвейн поднялся на ноги: «Желаю вам всяческих успехов в продвижении по службе!»
«Благодарю вас».
Вернувшись к прилавку трактирщика, Этцвейн выпил третью кружку эля, гневно поглядывая на Ифнесса, безмятежно потягивавшего воду со льдом и вносившего пометки в блокнот.
Покинув таверну гостиницы «Фонтеней», Этцвейн прогулялся на север по набережной Джардина, задумавшись о возможности, по-видимому, еще не приходившей в голову методичного землянина… Повернув на авеню Пурпурных Горгон, он поймал дилижанс и приказал ехать на площадь Корпорации. Выйдя у входа в Палату правосудия, Этцвейн взбежал по лестнице на второй этаж, где располагалось Разведывательное управление. Директор управления Аун Шаррах, статный мужчина, говоривший тихо и выражавшийся осторожно, умел, подобно большинству эстетов, производить впечатление небрежной элегантностью. Сегодня на нем была легкая, подчеркнуто скромная серая мантия, накинутая поверх полночно-синего костюма. Крупный сапфир сверкал на серебряной цепочке, продетой в мочку левого уха. Шаррах приветствовал Этцвейна дружелюбно, но с почтительной настороженностью, отражавшей их былые разногласия. «Насколько я понимаю, вы вернулись к частной жизни, – произнес Шаррах. – Молниеносное превращение. Вы не жалеете о своем решении?»
«Нисколько! Я другой человек, – пожал плечами Этцвейн. – Вспоминая, чем я занимался, удивляюсь самому себе».
«Вы удивили многих, – сухо заметил Шаррах, – в том числе меня». Директор Разведывательного управления откинулся на спинку кресла: «Что же теперь? Снова в оркестре?»
«Еще нет. Не могу найти себе места, заинтересовался Каразом».
«Обширное поприще для любознательного человека, – с едва заметной иронией заметил Аун Шаррах. – У вас впереди многие годы плодотворного труда».
«Я не собираюсь заниматься всеобъемлющими исследованиями, – возразил Этцвейн. – Мне хотелось бы знать несколько определенных вещей. В частности, не появлялись ли в Каразе рогушкои?»
Аун Шаррах оценивающе взглянул на посетителя: «Ваша частная жизнь быстро подошла к концу».
Этцвейн проигнорировал замечание: «Вот что я думаю. Рогушкоев пробовали применить в Шанте – и потерпели поражение. Все хорошо, что хорошо кончается. Как насчет Караза? Вдруг рогушкоев сначала высадили именно там? Может быть, формируется новая орда? Напрашиваются десятки предположений. Конечно, с таким же успехом можно предположить, что в Каразе ничего не происходит».
«Верно, – слегка развел руками Шаррах. – Разведка наша занимается в основном местными делами. С другой стороны, что мы могли бы предпринять, даже если бы захотели? Уже сейчас нам не хватает людей и ресурсов».
«В Каразе слухи дрейфуют по течению рек. В портах моряки узнают обо всем, что делается в глубине континента. Полезно было бы послушать, о чем толкуют у причалов и в прибрежных тавернах, какие вести привозят каразские суда».