У всех, кто хотя бы немного понимает, это вызывает недоумение, восхищение и восторг: как можно было в такой обстановке не только прорываться в открытое море, но и, преодолевая все противолодочные рубежи и игнорируя охранные меры противника при защите своих баз, врываться в эти закрытые базы и наводить там шорох.
В практике и истории «Кригсмарине» есть только один-единственный подобный случай — прорыв в Скапа-Флоу.
Не только на Балтике, но и на Северном флоте, и на Черном море наши подводники действовали в районах, нашпигованных минами различных типов, перегороженных противолодочными сетями. Нередко — в зоне досягаемости береговой артиллерии и везде — в зоне, доступной для вражеской авиации. Ни у кого из зарубежных подводных флотов ничего подобного при ведении боевых действий не было.
6. Подводные лодки нашего Балтийского флота (да и Северного) вынуждены были действовать в чрезвычайно стесненных условиях мелководья, извилистых и узких шхер и фьордов.
Сам Дениц как огня боялся мелководья. Нередко он говорит об этом в своих мемуарах, подчеркивая при характеристике района боевых действий опасность, грозящую лодкам, и обосновывая свое нежелание посылать их в мелководные районы. Например, он пишет: «Перехватывать и атаковывать конвои у Фритауна очень трудно ввиду воздушных и морских сил охранения, мелководья, в большинстве случаев спокойного моря…» (выделено мной. — Прим. авт.). Замечу, что и мелководье в районе Фритауна, и воздушные и морские силы были на порядок меньше, чем на Балтике.
На конкретных примерах в вышеизложенном мною было показано, как приходилось воевать нашим подводникам в условиях мелководья. Добавлю только, что риск погибнуть при уклонении от противолодочного воздействия особенно велик там, где глубина места значительно меньше, чем глубина, на которую лодка могла бы погрузиться. Такое же положение возникает, если возможность постановки якорной мины по ее ТТХ (по глубине) перекрывает глубину места или несколько меньше глубины места, но «зазор» толщи воды между дном и минным полем не обеспечивает безопасность лодки от донных мин.
Именно так обстояло дело на Балтике при прорыве лодками противолодочных рубежей. Фактически все боевые действия лодок в этом районе проходили в условиях, когда спасение от глубинных бомб при уклонении от сил ПЛО или прорыве минных заграждений висело на волоске: все зависело от мастерства командира лодки, обученности и отработанности экипажа: мгновенное реагирование на складывающуюся обстановку, быстрая, реакция, расчет, своевременная команда, немедленное выполнение команд.
Именно все это обеспечивало необходимое маневрирование при уклонении от глубинных бомб или в лабиринте минных полей. И, конечно, — отвага, решительность, мужество. Нередко спасение было в уходе от бомбежки противолодочных кораблей либо под эти корабли, либо в район потопленной цели (под обломки цели и огонь разлившегося по поверхности воды топлива), либо под минное поле.
7. В первой главе был показано, что из всех самых знаменитых подводных асов «Кригсмарине» никто в своих боевых походах не встретил противодействия более чем в пяти процентах торпедных или артиллерийских атак. Для того чтобы сделать такой вывод, пришлось подробно проследить хронику походов и атак самых результативных подводных асов, под первыми тремя номерами числящихся в списке по результативности, и просмотреть атаки других командиров немецких лодок, подавляющая часть которых была награждена высшими наградами Третьего рейха.
Анализ атак командиров наших подводных лодок по всем нашим флотам, участвовавшим в боевых действиях, показывает, что у нас, наоборот, не более чем в пяти процентах случаев не было противодействия. В 95% атак наших подводных лодок противодействие было весьма активное. Не только активное, но и ожесточенное и длительное; иногда — в течение нескольких часов или даже нескольких суток. 8. Ранее я показал, что конвои, на которые выходили в атаки немецкие подводные лодки, были, как правило, многочисленны по составу судов и исключительно малочисленны по количеству кораблей охранения. Практически всю войну, не исключая и второй ее половины (и даже последнего периода), количество кораблей охранения никогда не превышало одного на 5 — 6, а то и на 10 — 15 охраняемых судов. Исключения были очень редки (как пример такого исключения я приводил конвой для защиты о. Мальта).