Я не соврал, а у Сашка сорвало под чистую сдерживающий похоть кран, и он хрипел, как самостоятельно инициирующий охоту юный жеребец, активно ноздри раздувал и сквозь зубы заявлял, что желал бы голыми руками разорвать «заразу», но сперва, конечно, страстно отлюбить, пока она не завизжит, что с ним на многое наконец-таки согласна. Стерва жёстко зацепила финансового гения нашего конгломерата. Такая вот е. учая засада!
— Спасибо.
Даже так?
— Иди сюда, — придерживая одной рукой прикорнувшего на моей груди в мягком слинге Тимофея, другую протягиваю к ней в попытке обхватить маячащий туда-сюда непоседливый затылок. — Красивый купальник, Цыпа.
Угольно-чёрный, а главное, полностью закрытый, а значит, идеально скрывающий сильно выступающие прелести моей жены от любопытных глаз, количество которых сегодня возросло в божественное число раз. Дважды три, наверное, будет шесть. Шесть желанием залитых глаз таращились на то, что эти куклы вытворяли, когда не замечали нас.
— Решила поплавать? Не поздновато? Сезон уже закрыт!
— Нет, — Ася выставляет зубы и смотрит исподлобья.
Она за мной следит! Настороженно и с нескрываемой опаской. Пристально и зорко. Неотрывно. А если по-простому, то жена меня пасёт, не спуская синих глаз. Готовится, наверное, отвесить мне за что-то сдачи, а после убежать куда-то, возможно, без оглядки, или это наша с ней только начинающаяся сексуальная прелюдия, лейтмотив которой я пока никак не уловлю, как ни стараюсь?
— Здешняя вода богата йодом, а значит, имеет антисептический эффект. Ты чего? — я всё еще намеренно сокращаю расстояние между нами. — Испугалась? Иди сюда, кому сказал. Как твой шов?
— Нет.
— Что со швом? Догоню — хуже будет. Заканчивай вилять. Сделай скидку на то, что у меня на пузе прыгает маленький ребёнок.
— Всё в порядке. Он спит? Спит же? — жена заглядывает мне в «казну», привстав на цыпочки, щурит взгляд, затем мотает головой и всё же отступает. — Ты не мог бы…
Нет! Я на кое-что уже настроен, а посему:
— Аська…
— Ты рано вернулся, — вворачивает быстро, но бормочет еле слышно. — Я не ожидала, что ты появишься раньше срока, да еще друзей с собою приведёшь. Не предупредил! Не приближайся, — с каких-таких делов резко выставляет руку.
— Ты осмелела, Цыпа? — осторожно хлопаю по её ладошке. — А ну-ка, убери!
— Костя, хватит. Ты меня пугаешь.
Интересно, чем?
— Муж из командировки неожиданно вернулся?
— Что? — топочет, словно мелкий слон.
— Да ещё товарищей привёл. Нашёл свидетелей? — подмигиваю ей.
— Что? — подпрыгивает и снова отступает.
— Словно в анекдоте, да?
— Не знаю, — шустро оглянувшись, тут же возвращается. — Прекрати, это не смешно.
— А ту ситуацию с большой натяжкой можно считать анекдотической, Ася. Это если объективно. Рассказать? Всё равно поймаю. Если не успокоишься, по результату будет только хуже. Я всего лишь посмотрю, что у этой мелочи красуется на пузе. Ну?
— Нет, — руками, свернутыми в живой канатный узел, прикрывает правый низ своего живота. — Там всё хорошо. Не надо, Костя.
— Штопанное брюшко, цып-цып, — поддразниваю и смеюсь. — Ну, хватит! Рассказать комическую историю о том, как благочестивый и однозначно глупый муж, нарывается на неприглядную картину, когда неожиданно возвращается из командировки и застает свою благоверную любовь с другим козлом, по которому после неожиданной встречи впоследствии будет плакать горькими слезами всегда укомплектованный дурдом?
Этим трём матрёшкам есть, похоже, что скрывать? Кто-то спрятан в том шкафу? Не успел в морскую бездну сдрыснуть обреченный на кастрацию урод?
— Так вышло, — осматриваюсь по сторонам в поисках какой-нибудь несостыковки. — А зачем нужно было раздеваться?
— У нас девичник, Костя.
— По случаю? — прищурив правый глаз, шиплю.
— Давно не виделись, — Ася гордо задирает нос.
— Весомая причина. Но я по-прежнему не вижу связи с обнажённым верхом Тереховой и твоим участием в этой вакханалии. Ты, если я не ошибаюсь, предлагала Инге полотенце, а Юрьева таращилась на то, чем и сама, так уж вышло, по замыслу природы обладает. Кстати, Ромка тоже обалдел от такой картины. Девочки-девочки, что же вы творили?
Последнему таращить зенки, что спускаться, между прочим, с горки.
— Вы смутили нас. Всё было бы нормально, если бы вы опустили головы и удалились.
— Правда? — немного отклоняюсь с сыном, будто меняю очевидное намерение её поймать и зафиксировать, прижав к стене.
— Да. Костя, прекрати, пожалуйста.
— Извините, дамы, что помешали вам помериться объемами, но кто же знал, что на песчаном берегу три щебетуньи устроят представление в стиле ню. Не ворчи, пожалуйста. Тем более что мы не с пустыми руками.
Фролов как будто что-то знал, когда настаивал на обязательном посещении супермаркета, где до верху набил тележку мясными деликатесами, припорошив гору из животных полуфабрикатов судочками со сливочным мороженым и фруктовыми поклажами, коим так же не было числа. Короче, мои особо важные дела превратились в разгул и надвигающуюся пьянку с лучшими друзьями.
— У нас годовщина создания фирмы, Цыпа, — спокойно выдыхаю. — От Саши не отделаться, но, видит Бог, я всё-таки старался. Посидим с ребятами, а потом отправим всех гостей по домам? Как ты на это смотришь?
— Годовщина? — наконец-то тормозит, встречаясь со стеной своей спиной.
— Такое событие, которое мы празднуем каждый год.
— А сколько лет?
— Как будто даже юбилей, — подкатив глаза, считаю про себя.
— Двадцать?
— Нет, — прыснув, улыбаюсь. — Это слишком, Цыпа.
— Костя, пожалуйста…
— Попалась? — раздвинув ноги, всё же упираюсь пахом ей в живот, прижимаю сына и расставляю руки по обеим сторонам от её размеренно прикладывающейся к панели головы. — Мы всё успели с барбосёнком, если это интересно.
— Да, — сглотнув, кивает.
— И бочкА помяли, и обмерились, и взвесились — всё в пределах нормы, а напоследок громко поскандалили у педиатра в кабинете, а после посетили наш новый дом, и я кое-что тебе привёз. Захватил то, что ты просила. Припоминаешь?
— Спасибо, — уложив ладони мне на щёки, большим пальцами проглаживает скулы, короткими ногтями царапая щетинистую кожу. — Ты злишься?
— М-м-м, — закрыв глаза, бессмысленно мычу.
— Кость?
— Ты не голая, — с глубоким вздохом обреченно говорю.
— Что? — теперь, похоже, кое-кто смеётся.
— Что мне прелести беспокойной Инги или аппетитная задница Юрьевой, когда ты была укутана в жуткий чёрный кокон? Да, синеглазка, я сильно раздражён и в той же степени неадекватен, и немного зол.
— Не ты ли вот только несколько секунд назад бурчал, что мы очень вызывающе себя вели? — она хихикает и, впившись пальцами в мои щёки, останавливает по лицу движение. — Открой глаза!
— Уже и поворчать нельзя? — теснее прижимаюсь к ней. — Чувствуешь? — ёрзаю, тараня пахом ей живот. — Не хочу смотреть, а то не удержусь и растерзаю.
А ей, увы, пока противопоказаны слишком близкие контакты с моим членом между стройных ног!
— Перестань, — она затискивает свою нижнюю половину тела в стену, но опрометчиво выпячивает грудь, укладываясь лицом на спинку Тимки. — Какой он тёпленький и живой, — щекой елозит по эластичной ткани слинга.
— Ася, — немного отклонившись, внимательно слежу за тем, что она делает, — ты ведь не возражаешь?
— По поводу? — тормозит и затихает.
— Ребята увязались. Отбрыкивался всеми четырьмя конечностями. Но фланги были опрометчиво открыты, к тому же парочка совсем не кабысдохов на одного несчастного — согласись, пожалуйста, — ощутимый перевес? Иди сюда, — обхватив затылок, специально прислоняю её голову к мальчишке, который одобрение выражает звонким гласным звуком «о».
— Вот и хорошо. У меня всё готово, Костенька.
— Всё? — трогаю губами разлохматившийся пучок на выпирающей макушке. — В каком смысле?
— Окрошка, Костя. Летний обед в начале сентября. Так захотелось. Представляешь?