«Я не шучу. Нужны адекватные, практикующие и не возрастные. Не хотелось бы отвечать на личные вопросы, замечая брезгливое выражение на их ученых лицах».
«В чем брезгливость? Это их работа» — друг добавляет пожимающий плечами смайл.
«Заплачу за срочность. Мне необходимо попасть к ним на прием как можно раньше. В идеале — завтра! За работу в выходной предполагается двойная такса. Закинь удочку, прошу!» — слежу через зеркало за странной пассажиркой, прижимающей к себе никак не засыпающего ребенка.
Откинув голову на подголовник и разметав по кожаной обивке тугими кольцами струящиеся белые волосы, девица то ли дремлет, то ли медитирует, то ли очередную муть плетет.
— Тебе нездоровится? — понизив голос, задаю вопрос.
— Все хорошо, — изуродовав лицо натянутой улыбкой, спокойно отвечает.
— Он бодрствует? Голодный?
— Уже сонный. Пару раз зевнул.
— Что у тебя болит?
— Ничего, — встречается со мной глазами.
«Есть врачи, шеф! Кидаю явки и пароли, номера и адреса. Я разговаривал. Народ стабильный: и психически, и профессионально. Педиатр — с выездом на дом, а женский доктор…» — сообщение странно обрывается. Похоже, кое-кто стесняется? Не верю, если честно. Таким, как Сашик такие ситуации — пустяки, не требующие прикладывания больших усилий и не вызывающие красных пятен на нахальной жирной роже. — «Это частная клиника. Записал на твою фамилию, старик. Извини. Ты обратился, значит, у тебя проблема. Неужели какая-то девица залетела?».
«Простой осмотр. Нужно подтверждение того, что женщина здорова» — отправляю без эмоций, простая констатация, скупые новости без точки зрения, контекста и разреза. Я просто сообщил, как есть.
«Я могу быть свободен?».
«Спокойной ночи!».
«Какое теперь к чертям спокойствие? Я ведь изведусь, пока не узнаю, что там у Котяна случилось» — прилетает от пришедшего в себя Фролова.
Дела, как говорят, житейские. Не буду же я в приватном чате сообщать, что:
«Одна девица от меня в подоле три месяца назад живое чудо принесла!».
Хотя последний факт весьма сомнителен. Я ведь дважды был женат. Первый брак можно смело называть почти стерильным, если можно так сказать, а не только бездетным: юная жена трагически погибла на скользкой дороге, когда поздним вечером возвращалась на своей машине к нам домой. А с Юлей, второй супругой, с которой оформлен государственный развод, к счастью, вероятно, не было детей. С этим просто не сложилось. Однако мы с ней в браке были немногим больше двух полноценных лет. По факту я обиженка и разведенка с семейным ПТСР.
— Что он ест? — заново включаюсь в диалог.
— Детское питание.
— Какое?
— То, что порекомендовали в аптеке.
— Название у рекомендации есть? — жутко раздражает то, что из этой Аси важную информацию необходимо вытягивать огромными клещами. Не попытаешь — не узнаешь. — Нам по пути, можем заехать. Выберешь, что посчитаешь нужным.
— У меня еще есть одна пачка…
— Это на какой срок? — мягко притормаживаю на светофоре, глубоко вздохнув, поднимаю брови и через задний мордогляд призываю почти спящую к ответу. — Не засыпай, пожалуйста, — постукиваю открытой ладонью по рулю. — Когда приедем, тогда…
— У меня нет денег.
Не удивила. Мне так и хочется съязвить, добавив:
«Что ты говоришь? Вот это да!».
— Я заплачу, — через зубы предлагаю.
— Я все верну.
Не сомневаюсь!
— Минус двести не забудь, — себе под нос куда-то в сторону с усмешкой добавляю.
— Через два дня я получу деньги и отдам Вам долг.
— Научись для начала говорить мне «ты», богачка.
— Это трудно, — теперь она смеется, что ли?
Ну, просто охренеть!
— А ты постарайся.
— Хорошо, — возится на месте, устраиваясь поудобнее.
— Что? — вскидываюсь, будто за её комфорт переживаю. — Что там случилось?
— Тима, кажется, уснул.
Замечательно! Значит, когда прибудем домой, то сразу пристроим парня в такую себе импровизированную спальню, а с его матерью состоится, очевидно, чрезвычайно сложный разговор.
Меня, например, интересует побудительный момент ее таинственных поступков. Что вообще за половая дикость происходит в этом веке? Как так получается, что секс без обязательств, на одну ночь и по обоюдному согласию, превращается в нечто, что требует от меня, как непосредственного участника той плотской вакханалии, усилий с колоссальным мозговым напряжением в построении логических цепочек с детективной составляющей, когда я просто хотел бы понять суть очевидной — пока лишь только для нее — несложной просьбы:
«Хочу работать… Если Вы не против!».
Имею право требовать инструкцию к таким моментам. Тем более что я-то будто бы не возражаю, но вдруг всплывает еще один неоговоренный фрагмент:
«А дальше что? Если вдруг окажется, что парень мой, то в качестве кого я у себя оставлю эту деву? Мамочка по вызову или гувернантка для маленького барчука? Чего я церемонюсь? Должен, в самом деле? Пусть валит к ебеням!».
Ей-богу, мексиканское мыло с моральными метаниями героев между любовью и привычкой, от которой до хрена проблем.
Дом встречает сонной пустотой и кромешной темнотой, лишь дальний свет автомобильных фонарей озаряет каменный фасад с плетущимся кустарником, чьи сильно выгнутые ветви создают густую тень, когда полуденное солнце нещадно золотит и насквозь прогревает огромное пространство.
«Последняя просьба!» — откинувшись в своем кресле медленно набираю текст, надеюсь очень, что действительно финального послания.
«Говори» — сухой ответ от Фрола через несколько секунд всплывает на экране.
«Просьба Юрьеву. Лично для меня, без шуток и трёпа на курилке. Это не деловой заказ» — уточнение пишу, чтобы специалисты по безопасности четко понимали цель и суть поставленной задачи.
«Интрига разрастается. Красов, я, пожалуй, позвоню?».
«Нет!» — одновременно с этим ставлю на беззвучный. — «Итак! Женщина, 25 лет, Ступина Ася Олеговна. Пусть нароют все, что на эту хиврю есть. Даю карт-бланш и персональное добро на все, что разузнают».
«Вот так обидела? Ты сильно уязвлен? Бесишься? Решил наказать? Как я научил? От всей души, да?».
Такая бы обидеть не смогла, но разубеждать любопытного не стану:
«Дешево оценила. Я в корне не согласен с прейскурантом, пусть заново пересчитает все позиции и предоставит опровержение. Ее назначенный тариф больно ударил по моим акциям на рынке представителей мужского пола и обвалил биржу. Я упал!» — улыбаюсь, добавляя в конец восклицательного предложения катающийся от смеха смайл.
«Озаботился поисками, полагаю? Меняю вопрос. Не обидела, а влезла в душу, босс. Зацепила непосредственностью? Ты хоть фото покажи. Что там эта Ася из себя такого представляет, что у Красова в башке закоротило…».
Ага! Сейчас. Осталось клацнуть лишь затвором и репостнуть в эфир…
— Рассказывай! — уперевшись задницей в край рабочей кухонной столешницы и перекрестив на груди руки, приказываю топчущейся передо мной девчушке.
— Что?
— Как так вышло, что ты сообщаешь мне о якобы трехмесячном сыне через год после нашего знакомства?
— Это Ваш сын! — она, по-моему, настаивает.
— Тест это покажет.
— Тест?
— Да. Я намерен установить отцовство и поймать тебя на лжи.
— Я не обманываю.
— Нет. Ты нагло, но весьма посредственно, врешь!
— Я была только с Вами.
— Мы перешли на «ты», Юля! — ей напоминаю.
— Я Ася! — шипит и раздувает ноздри.
Какая, на хрен, разница, если дамочки одним дерьмом замазаны.