— Я пройдусь, а вы тут не собачьтесь, кошечки, — Рома придавливает кончик Сашкиного носа. — У-ти какой шалун!
— Фу! Иди на хрен, — Фролов отмахивается от него. — Еще и клешни распускает!
— Чего ты к нему опять пристал? — на согнутых коленях складываю стопкой руки, на них же опускаю подбородок.
— Я пристал? — вторит, рассматривая удаляющуюся спину Ромки. — Ни хера себе ты перекрутил всю ситуацию. С ног на голову поставил и скалишься, как недоумок. Костя, что с тобой? Мне осточертело оправдываться перед вами за свои отношения с Ингой. Каков будет вопрос, таков будет и своевременный ответ, старик! Мы с Тереховой не семнадцатилетние дебилы, которые назло родителям сошлись. Мы взрослые люди и, откровенно говоря, наша семья — пусть и не совсем по вашим с Ромкой меркам адекватная — даст фору любой зарегистрированной мазафаке.
— Не оправдывайся. В чём дело? Что такое «мазафака»?
— Мазафака — зарегистрированный тётей с гигантской дулей на макушке официальный брак.
— А-а-а-а! — издевательски тяну.
— Я хочу на ней жениться, — хрипит, поглядывая исподлобья, испепеляет открытую спину Инги.
— Женись!
— Я предлагал, — откинувшись назад на вытянутые руки, заявляет.
— Я помню.
— Это было неоднократно, босс! — он диким шёпотом мне признается. — Несколько раз и только в этом мире и на моей совсем не девичьей памяти. Я не знаю, если честно, что ей вообще надо. Ася хоть что-нибудь говорит? Вы разговариваете?
Ася? Она-то тут при чём? Не хочу, конечно, обижать или обнадёживать, но возможно, Терехова просто не выносит Сашу. Думаю, этой даме нужен только секс.
— Извини. О вас — ни разу. Твоя дама сердца так дорожит своей свободой?
— … — в ответ плечами только пожимает.
— А вообще, Фрол, это ведь очень удобно. Смотри! — хочу понизить градус непростого разговора, поэтому я привлекаю возгласом его внимание.
— Угу?
— Вы друг друга совершенно не стесняете, но при этом всегда на связи, довольно-таки близкой — и это без подъе.а. Когда доходит до интима, стоит постучать в соседнюю дверь и вот, пожалуйста, подобие супружеского ложа для потрахушек полностью готово. У вас ведь раздельные банковские счета, но почему-то всегда совместный завтрак. Это очень мило и довольно странно! То есть всегда готов, наверное, горяченький обед и, вероятно, лёгкий ужин, да только после мытья посуды вы разбредаетесь по разным сторонам. Праздники ведь тоже вместе встречаете? Хм? А если хорошо подумать, то весьма выгодное положение, старичок. Ты даже ей за секс не платишь, зато пользуешь с превеликим, я уверен, удовольствием. С определением «блядство» Юрьев, безусловно, погорячился, но здесь всё очевидно — просто ты его достал. Зачем ты каждый раз цепляешь Олю? Они стараются примириться друг с другом…
— Примириться? Костя, ты, правда, отменно треснулся головой. Им не нужно это примирение. У Юрьевых должно гореть. Я тебе, кстати, рекомендую ввести для его отдела обязательный форменный дресс-код. Пусть его братки напялят темно-синие камзолы, проверят все шевроны на рукавах и по свистку каждому засранцу всучить не забудь.
— Саша-Саша, я бы тоже не дал тебе согласие.
— Ой! — он виртуально хлопает меня цветком по носу. — От тебя, мой дорогой, необходима только премия в размере трёх окладов. Мне твоё согласие, старик, как зайцу пятая нога, а Юрьеву — отечественный пистолет.
— Не цепляй их.
— Не цепляю, не цепляю. Всё-таки бешеная стерва — баба колдовская. Ты погляди, как она его захомутала.
— Говоришь, как Марго, писюша! — я прыскаю и сразу зажимаю кулаком свой рот.
— Она, между прочим, права, Красов. Ольга — роковая женщина. И без её истории.
— Не надо! — сквозь зубы говорю.
— Ладно-ладно. Отболело и прошло.
Вот тут я сомневаюсь!
— У неё нехороший взгляд. Глаза, как лазеры, особо недоразвитым её личный геральдический вензель на члене выжигают. Уверен, что из-за таких, как наша Юрьева, в Средневековье разгорались войны.
А наш Роман как раз дошёл до женской группы. Всё может быть! Беременность Оленьку украсила отменно — этого, конечно, не отнять. Есть там небольшие, но ощутимые проблемы: и средний возраст будущих родителей, избитый жизнью непростой анамнез на двоих, и очевидное для всех психическое истощение каждого из них. Но для ребят, похоже, появление долгожданного ребёнка будет и спасением, и чудесным исцелением, и настоящей радостью. Всё же истинное чувство на чудо для ребят сподобилось. К этому малышу Ромка с Ольгой шли, без малого, двадцать два года. Я, лично, счастлив за своих друзей. Уверен, что и Сашка просто так бравирует. Из-за природного сволочизма и долбаной язвительности Фролов готов поставить всё на кон: и давнее знакомство, и крепкую дружбу, и общее, пусть и неспокойное, рабочее пространство.
— А что? — смеется Фрол. — Завидуешь?
«Чему?» — по-моему, я отвлёкся, но прежде, чем ответить, смотрю на наручные часы.
— Моему необычному семейному положению, — похоже, кто-то очень сильно задирает нос…
Нет, не завидую. Я доволен тем, что два года назад приобрёл. А про себя вещаю, как будто говорю о прибыльном финансовом вложении. Но ведь на самом деле я действительно купил себе семью.
Я отвалил немалую сумму денег, чтобы ускорить результат ненужного анализа на генетическое сходство, точнее на моё отцовство по отношению к Тимофею. Затем отвесил звонкую монету, когда платил штраф за просроченные документы моего ребёнка, потом листал купюры, когда решил жениться на странной женщине в наикратчайший срок. Всё это были деньги, связи, личные просьбы и дорогие одолжения. Я не считаю их. Во-первых, нет такой привычки, а во-вторых, мое любимое «приобретение», на самом деле, не обладает никакой ценой. Жена бесценна, а сын желанен! Чего ещё?
Со вторым барбосиком, увы, пока не складывается. Ася тихо плачет и стонет по ночам, когда зацикливается и теряет связь с реальностью. После, конечно, кается и заверяет, что всё очень хорошо. А я же просто наслаждаюсь семейным счастьем с Цыпой и воспитываю юркого мальца…
— Господь с тобой!
— Мы зарегистрируемся, когда будем к этому готовы, — звучит, будто бы обет лукавого безбрачия нарушает.
— А сейчас, стало быть, не готовы?
— Я готов, Котян.
«Она — не знаю» — ведь так хотел потом сказать?
Наши дамы и Роман степенно, плавно разворачиваются, одновременно осуществляют поворот вокруг своей оси, и направляются в другую сторону вдоль всё того же берега.
— Фланируют, — кивает Фрол.
— Ася говорит, что Оле нужно больше двигаться.
Если честно, её живот до чёртиков пугает!
— Думаешь о том же, о чём и я? — Сашок толкает меня в бок.
— Извини, не в курсе.
— Юрьев вдул стерве двойню. Ты прикинь, как долго он этого ждал. Теперь меня терзает только лишь один вопрос. Как Оленька после всего жива осталась? Муж долго драл стаканчик, а тут, прикинь, какое счастье подвалило. Судя по объему её брюха, если она, конечно, слонёнка на завтрак не употребила, там двое мелких паразитов, бесплатных квартирантов.
А вот и сальности пошли!
— Я очень терпеливый, Красов, — внезапно на шепот переходит Сашка. — Я непосредственный и ненавязчивый, но, пиздец, услужливый и простой. Этой женщине, — сейчас он тычет пальцем в спину Инги, которая поддерживает с одной стороны под руку свою беременную подругу, а второй конечностью отмахивается от фантомных комаров, — стоит лишь поманить меня, и я тут же прибегу.
— Не сомневаюсь! — качаю головой.
— Вот увидишь, вот увидишь.
Похоже, кто-то сильно бредит. Ну и что ж? Никто ведь грезить не мешает…
Два года назад в этом же месте я познакомился с удивительным созданием, которое прямо сейчас идет под руку со мной. Босыми ступнями Ася продавливает мелкий коричневый, слипшийся от воды песок, оставляет ровный след и без конца оглядывается назад. За нами по пятам идёт воздушный аттракцион. Помню, как в этот же день, только чуть ранее по календарным меркам, девчонку в безобразно открытом купальнике, с высоко подобранными волосами и открытым синим взглядом заинтересовал невысокий паренёк, выполнявший гимнастические фигуры на летающей доске, парящей над морской волной. Она пищала и громко хлопала в ладоши, когда Чжоу, настоящий по рождению китаец, старый знакомый, давнишний приятель и, вообще, очень позитивный человек, сгибал, затем сворачивал толстое в диаметре, эластичное крепление в настоящую дугу, вращаясь по горизонтали вокруг центра своего тела.