— На что ты рассчитывала, когда заявилась в этот дом сегодня? Погоди-погоди, — выставляю ей под нос запрещающую все на свете правую ладонь с плотно прижатыми друг к другу пальцами. — Год ты меня вообще не знала. Отсюда вывод! Что-то поменялось, видимо, в судьбе? Или ты, блядь, резко поумнела?
— Мальчик твой! — не отвечает на мои вопросы, зато упрямо настаивает на своем, почти выкрикивая утверждение, как чертов лозунг.
— Еще раз повторяю, отцовство установит генетическая экспертиза. Там большой процент вероятности. Если будет девяносто, скажу, что молодец! Ты, дитя природы, могла шустро погулять на стороне, а сюда, как мать-кукушка, решила подложить уже надколотое птенчиком яичко. На что рассчитываешь и что надо? Доступно для понимания или что-то уточнить?
— Я продала квартиру…
— Имеешь право, если ты владелица, — намеренно с замечанием влезаю.
— Да.
— … — пожав плечами, показываю, что это тоже без проблем.
— Чтобы оплатить роды и…
— Господи! И что? Кредит, что ли, взяла?
— Как Вам, — она вдруг осекается, но быстро и беззвучно шлепает губами, я же настораживаюсь и одним ухом подаюсь вперед, — тебе не стыдно? — еле слышно добавляет, внедряя маленькое исправление по обращению ко мне.
— Представь себе, совсем не стыдно! — я гордо возвращаюсь в строго вертикальное положение. — Дальше что?
— Зачем ты забрал нас из гостиницы?
— То есть теперь я отвечаю на поставленный вопрос? Ты не много ли себе позволяешь?
— Мне от тебя ничего не нужно.
— Не складывается, — демонстративно зло хихикаю. — Ты навестила меня, но тут же заявляешь, что ни в чем не нуждаешься…
— Я всего добьюсь. Мне нужно время.
— Двенадцать месяцев, по всей видимости, не хватило?
Девчонка вздрагивает и за парочку стремительных по направлению ко мне шагов оказывается в точности перед моим носом своей определенно злой и агрессивной, источающей гнев, ярость, ненависть фигурой.
— Не хватило! — ощерившись, хрипит.
— План с фактом не совпал?
— Я отработаю все, что ты на сына потратишь, — зубов не расцепляя, дребезжит.
— Спокойно, девочка.
Ведь я спокоен! Хотя мой крепко стиснутый кулак считает, по всей видимости, чуточку иначе.
— Отвлечемся?
— Что? — стихает буря, а вздернутые плечи опускаются и принимают положение параллельно полу.
— Где твоя семья?
— У меня нет семьи.
— Родители?
— Их нет.
— Умерли?
— Какая разница?
— Стоп-стоп! — смелею и обхватываю женские подрагивающие плечи. — Замерзла?
— Спать хочу, — отворачивает от меня лицо.
— Ася? — слежу за ней, заглядывая ей в глаза. — Не нужно так делать. Ты ведь не права.
— Я знаю, — шепчет, прикрыв глаза.
— Ты не вчера узнала, что находишься в положении. Значит, умышленно молчала. Ладно! Считаешь, что имела на это право? Я согласен. Пусть будет так. Потом ты родила. Опять ни черта не рассказала? Не посчитала нужным. Отлично. Ты обижена, а я опять готов смириться. Сейчас…
— У меня закончились деньги, — шипит, не глядя на меня.
— Я не миллионер, Мальвина. Купюры не рисую. Ты рассчитываешь на наследство?
— Помоги, — шепчет, как будто бы в отчаянии с тяжелым вздохом добавляя, — пожалуйста.
— Мне не нужен ребенок.
А уж тем более чужой!
Обратившись ко мне лицом, девица звонко вскрикивает:
— Он твой, Костя! — и даже заверение грозно добавляет. — Я клянусь.
Не надо…
Не надо…
Ой, не надо…
Живо! Ярко! Помню! Плавал!
До сих пор вот здесь болит…
— Будет экспертиза ДНК, — убираю с женских плеч ладони. — Я хочу увидеть цифры, а потом будем решать, как стоит поступить.
— Я ведь не прошу у тебя взаймы.
— Взаймы дать проще, Ася. Юридически, по правилам. Расписка, деньги, срок, условия.
— Я отработаю.
— Ты слышишь, как это странно со стороны звучит? Я ведь жесткий работодатель. Ты не выдержишь. К тому же я привык иметь дело с мужчинами в рабочих комбинезонах. Какая работа? И потом…
— Господи! — всплеснув руками, закрывает узкими ладонями свое лицо.
— Иди спать. На завтра ты записана на прием к врачу, — последний факт как бы между делом сообщаю.
— Что? — отнимает руки от себя. — Что ты сказал?
— Сюрпризы не люблю, синеглазка, — надменно отвечаю. — Поедем в клинику. Это не обсуждается.
— Сюрпризы? Что это означает? Считаешь, что я на голову больная?
Это тоже не мешало бы проверить.
— Здесь, — перебираю собравшуюся ткань на ее животе. — Здесь могут быть секреты. Шкатулка с музыкальным сопровождением.
— Прекрати! — отскакивает от меня. — Здесь ничего не болит и я не беременна. Хватит с меня!
Лишними ведь не будут предусмотрительность и простая подстраховка. Кроме того, я заметил, что помимо очевидных болевых приступов в груди, она периодически обнимает себя чуть ниже талии, словно что-то прячет или так себя от боли спасает. Уверен, что авторитетный вывод будет как нельзя нам кстати.
— Педиатр приедет с утра, а потом…
— Как, как, как… — захлебывается словами, подбирая нужный грубый, судя по бешеной экспрессии, эпитет.
— Такие сравнения неуместны! — поворачиваюсь к ней спиной. — Спать будешь в комнате вместе с сыном. Все. Иди, пожалуйста.
— Его имя Тимофей.
Да как угодно!
— Спокойной ночи! — без нервов ей желаю.
Обиделась? Считает, что права? Как по мне, невежливо не отвечать на доброжелательные слова…
«Доброй ночи! Прошу прощения за слишком позднее сообщение. Но…» — пока обдумываю, что там дальше после «но», случайно нажимаю «ввод» и отправляю сообщение педиатру, чьи координаты мне любезно сообщил Сашок.
«Доброй ночи! Что у Вас случилось? Как я могу к Вам обращаться?» — на том конце не спят?
«Меня зовут Константин Красов. Ваши контакты мне передал мой друг, Александр Фролов. У меня маленький ребенок, ему всего три месяца. У мамы возникли проблемы с молоком. По ее словам, закончилось» — не знаю, если честно, как описать сложившуюся ситуацию. Ушли харчи? Кран кто-то перекрыл? Или мелкий шалопай отказывается из-за нехорошего послевкусия? Или он наконец-то понял жизнь? Или дамочка попала под каток из мелких санкций? — «У женщины болит грудь, а молоко… Вы меня простите, пожалуйста. Но…».
Черт! Что еще сказать?
«Вы записаны на выездной прием. Я правильно понимаю?».
«Да-да. Это мы!».
«Я не ставлю диагнозы, не посмотрев на маленького пациента и его мамочку. Поэтому пока давайте поступим следующим образом. Малыш, я так понимаю, сейчас находится на детской смеси. Искусственное кормление. Рекомендую выбрать адаптированные, если нет противопоказаний. Тут только личный вкус у мальчика: что-то маленькому нравится, что-то — категорически и наотрез, что-то — под соответствующее настроение. Непереносимость коровьего белка отрицаете? Аллергический статус? При любом ответе — возможности сейчас безграничны. Если у ребенка в наличии непереносимость казеина, то рекомендую безмолочный состав. Так в аптеке и спросите. Какая у мальчика температура? Он ест то, что ему предлагают. Стул? Какое состояние? Он вяленький? Больше спит, чем бодрствует?».
Вопросов много, а ответов… Вот просто ни хрена! Я ведь ни на один из сформулированных не могу толково ей или ему ответить. Пялюсь идиотом в светящийся синим цветом компьютерный экран, нервно улыбаюсь и дергаю губами, проговаривая про себя то, что не рискую написать в эфир:
«Вот же дрянь! Год назад сбежала. Сбежала! Да! Никто ее, твою мать, взашей не гнал. Напоследок выпендрилась. Специально денежку порисовала. Решила щелкнуть по носу, да только…».
«Мне очень неудобно, но я с трудом понимаю, что Вы написали. Вероятно, я зря потратил Ваше время, к тому же разбудил. Прошу прощения еще раз. Вы подтверждаете свой визит к нам в половине девятого? Вот адрес…» — дрожащими руками набираю координаты местожительства.
«Константин, ничего страшного. Маленькие пациенты, а проблемы большие, просто грандиозные. К тому же родители частенько перестраховываются. Нельзя их в этом обвинять. Вы можете звонить в любое время. Да, конечно. Я подтверждаю назначенное время. Не болейте! До скорой встречи!».