— Все хорошо?
Похоже, это был удар под дых — она сейчас скончается?
— Здесь ребенок, — шипит, кивая на перепуганного малыша. — Как ты можешь?
— А что не так? Вряд ли он, мелкий грудничок, понимает сакраментальный смысл того, о чем мы говорим. К тому же, — сейчас смотрю на Тимку, — когда его матери хорошо, то и ему, мягко говоря, неплохо. У вас ведь с ним взаимопонимание на уровне сознания? Он был связан этим местом, — обвожу подушечкой пальца пупочное отверстие, — с тобой. Твой голос, твой запах, твое настроение, твои эмоции. Секс с женщиной в интересном положении, например… — по-моему, у меня непроизвольно закатываются глаза, когда об этом говорю, потом я даже обмякаю и опускаю плечи, погружая руки по локоть в воду, щедро заправленную антисептической травой. — Никогда не пробовал, если честно, но…
— Это мерзко! — ее, похоже, пробрало. — Сменим тему.
— Жена, жена, жена… Ты ханжа, что ли? Считаешь, что дети появляются на свет из-за того, что мы с тобой потерлись половыми органами и то, что капнуло с моего конца, каким-то образом попало к тебе в матку? Там случайно завернувшего ходока повстречала толстая негостеприимная яйцеклетка, которая, расставив щупальца по сторонам, захватила в оборот несчастного и стала шинковать, вызывая необходимое деление. У вас в детдоме обязательное среднее образование было или что-то мимо таких, как ты, прошло?
— Да, — задирает подбородок.
— Да — было, или да…
— У меня есть аттестат и диплом о среднем специальном образовании. В чем дело?
Я в этом и не сомневался, но жутко захотелось вывести кого-то на сильные эмоции.
— Биология, зоология, анатомия. Тебе знакомы эти предметы?
— Не нужно из меня делать дуру, Костя.
— Я не делаю.
Вернее, я не стараюсь. Оно непроизвольно так само собою получается.
— Мы обсуждаем половые отношения при сыне. Это нарушение его прав.
Чего-чего? Права и нарушение — это из разряда «натянем или все-таки порвем»?
— Если позволишь, то я, наверное, уточню. Мы разговариваем при очень маленьком сыне, который, — расставив латинской буквой «V» свой средний и указательный пальцы, сначала направляю их мальчику в лицо, а затем устремляю рогатку ей в глаза, — внимательно следит за твоим настроением. Зачастую оно у тебя не очень, Красова. Но сегодня ты была на высоте… Короче! Давай чуть-чуть спокойнее.
— Я не хочу об этом говорить.
— Мы будем заниматься любовью, Ася. Нравится тебе или нет, но…
— Я помню, но ты все-таки поправь, если вдруг ошиблась. Тебе все равно! — цепляется за фразы, грубо и довольно резко меня перебивая. — Плевать на мои желания?
— Отнюдь! Мне не все равно. Твой оргазм — мой приоритет. И не один. Хотелось бы увидеть, как у тебя краснеет грудь, как ты пульсируешь, когда сжимаешь там…
При «низменных» словах у моей благочестивой женушки чрезвычайно сильно пунцовеют щеки и, по-видимому, лишней кровью наливаются светлые глаза.
— Как тебе не стыдно! — внезапно хлопает ладонью по водной глади, поднимает четкую волну, обливая при этом и меня, и крохотного сына.
— Извини, но я сейчас взорвусь. Мне должно быть стыдно? За что? За то, что секс люблю и сплю с женой? Тогда считай, что я бесстыжий, Ася. Бессовестный и похотливый. Старый развратник, у которого в мозгах только трах-трах, еще, конечно, тарарах, и так несколько раз за о-о-очень продолжительное время. И, если тебя не затруднит, то будь осторожнее с водой. Ты нас с головы до ног обрызгала.
— А-а-а! — вопит сынишка.
— Смотри, — опять указываю пальцем на мальчишку, — он со мною солидарен. Ася, Ася, Ася…
Простое имя! Вот же черт! Все выходит, получается и, если честно, без напряга.
— Что за взгляд, жена? Смени гнев на милость. Ночь долгая — мы можем повторить и, между прочим, не один раз.
— Нет! — мотает сильно головой.
— Нет — нет? Или нет — пожалуй, я подумаю? — прищуриваюсь и подаюсь лицом вперед. — И через несколько незабываемых минут скажу этому козлу только «да», «да» и «да»?
— Нет, — она сейчас умрет, но предварительно подавится собственной слюной.
— По-видимому, стоит повторить урок. Обсуждали ведь? Итак, что же такое жена, Ася? Мне дать определение? Напомнить пройденный материал? — останавливаюсь в рассуждениях, жду с той стороны слабого кивка.
Ну вот! Кивок незамедлительно поступает, а я, естественно, продолжаю свой ликбез.
— Жена — это не только чистые полы, обильный завтрак, сытный обед и легкий ужин, ванильная услужливость и томные гляделки в глотку к мужу. Все, что перечислил, я способен делать самостоятельно, без привлечения женской силы. Я умею готовить. Не кулинар, конечно, но голодным не останусь. Уборка, стирка, глажка — не проблема. Для этого есть специальные люди, получающие за вылизанный квадратный метр щедрую оплату. И предвосхищая твою реплику, скажу, что: «Да, Ася, я чертов господин с кредитной карточкой в кармане!». Это ладно, но вот дрочить себе — гнилое дело. Вернее, это хорошо под соответствующее настроение или в качестве прелюдии. Знаешь…
— Пожалуйста, — прикрыв глаза, глубоко вздыхает.
— Об этом нужно говорить, жена. Нормально и без истерик.
— Без любви…
— Это здесь при чем? — теперь, похоже, мой черед от ванны отклоняться. — Качественный секс никак не связан с огромным чувством. Поверь, пожалуйста, я знаю, о чем говорю.
— Я о себе…
— Ради Бога! — строю сыну глазки, подмигиваю сорванцу, прищипывая щечку с очевидной ямкой. — Год назад ты легла со мной в кровать и получила…
— Сына! — шепчет, еле двигая губами.
— Жалеешь?
— Нет. Но…
— Для хорошего интима, знаешь, такого качественного траха, неземное чувство бывает иногда помехой. Ты начинаешь много думать, что-то там выгадывать, прислушиваться к звукам, принюхиваться к запахам, присматриваться к морщинам на заднице и вот, пожалуйста, одна сплошная механика, зато, как говорят, согласно мануалу, пресно и очень просто, по соответствующему учебнику. Скучно и обыденно. Страсть уходит, а тело того, с кем спишь, сильно приедается. Нет разнообразия, зато любовь и почитание в приоритете, словно гордо вздыбленное знамя. Моя жена никогда не возьмет в рот мой член, потому что этими губами она целует наших детей, когда отправляет их в школу или в детский сад. Работает и в противоположную сторону, между прочим. Мол, если муж вылизывает гладкую Матильду, — на этом слове я, чего уж там, хихикаю, — кстати, без обид, пожалуйста, на это миленькое прозвище. Мне показалось, что это будет к месту. Киски, пельмешки, вареники и розочки — это как-то…
— Пошло, Костя.
Пусть так!
— Я с твоего разрешения продолжу или…
— Ты ведь все равно скажешь, что уже решил. Зачем спрашиваешь?
Оттачивая речь, я аккуратно подбираю нужные слова. А в чем, собственно говоря, дело? Что не устраивает, синеглазка? Девочка, увы, не с голубыми волосами.
— Мужчина, уделяющий внимание тому, что скрыто между твоих ног, не должен приставать влажными от женского секрета губами к своей жене. Считаю, что это глупо и вынуждает людей прятаться под уродливыми масками. Мол, я сплю только по горизонтали и не беру жену, поставив предварительно в удобную, но коленно-локтевую. Мы супруги, Ася. Ты моя жена, я твой муж. Чувства неважны. Есть долг, — демонстративно выставляю указательный палец. — Если ты плохо себя чувствуешь или у тебя есть индивидуальные предпочтения, или ты хочешь что-то попробовать, или…
— Прекрати, пожалуйста.
— Не будь ребенком, Красова.
— Я не ребенок.
— А рассуждаешь, как маленькая девочка, случайно подсмотревшая за тем, что делали дяденька и тётенька в кустах, когда считали, что их никто не видел. Для брака все важно! А если есть неполадки, неудобства или еще что-то в этом роде, то, как правило, своевременно обращаются к специалистам. Возможно, там, в чужом холодном кабинете, ты будешь разговорчивее и контактнее. Не хочешь по-плохому — здорово, великолепно! Я предлагаю действовать только по-хорошему: говори со мной и не впутывай сюда никого из посторонних. И да!