— Мне неприятен этот разговор, — проведя тыльной стороной ладони по своему лбу, вздыхает тяжело.
Придется потерпеть, я не закончил.
— Мне понравилось тебя лизать.
— Я…Я…
Все! Финал!
— Прекрати. Это отвратительно.
— Не знаю. Кому как. Но, если честно, было восхитительно, когда ты прыгала на этом пальце, — выставляю ей под нос ту руку, которая несколько часов назад заставила ее в чем-то «нехорошем» содрогаться. — Это не отвратительно, но жизненно. Такая формулировка интеллигентнее и приемлемее. Итак, — подкладываю руки под мышки Тимки, — он чист, а мы свободны? — облизываю губы, подмигнув. — Ася, отомри. Могу поцеловать, чтобы пробудить тебя ото сна. Эй?
— Секс важен? — едва-едва шевелит ярко-алым ртом.
— Из-за него, вернее, его отсутствия, даже разводились, — вытаскиваю сына. — Где полотенце? Укутывай героя. Вот так!
— Разводились? — промокающими движениями вытирает маленькое тельце, при этом задевает мой живот, грудь и руки. — Странная причина, — даже хмыкает, не понимая, видимо, серьезности сложившегося положения. — Это обыкновенная физиология. Ты сказал: «Механика. Все по учебнику. Не космическая программа». А как же чувства?
— Очень даже обоснованная причина. Мне надоело убеждать. Куда? Укладываем спать…
Сын крутится и возится на большой кровати, мотает головой, затем покатывается со смеху и моментально переворачивается на живот, выставляя нам на обозрение свой спелый персик и парочку сучащих по мягкому матрасу пухлых ножек. Серая пижамка, обязательный рожок с теплой смесью и нежное поглаживание по голове от матери — все, что нужно сорванцу в элегантном детском возрасте.
— У тебя есть пожелания по поводу оформления детской комнаты? — оперевшись плечом на дверной косяк, стою в проеме, соединяющем это место с коридором. — Голубой, серый, песочный, зеленый. Что из перечисленного меньше раздражает?
— Я не знаю.
— Полагаешься на меня?
— Меня устраивает цвет стен в этой комнате.
— Речь не об этом помещении, Ася.
Я вынужденно отвлекаюсь. Нас прерывает громким резким возгласом входной звонок. Она вздрагивает, а Тимка обращается лицом туда, откуда доносится переливчатая трель дверного соловья.
— Это курьер! Будь здесь. Я открою, заберу и быстренько вернусь. Потом продолжим.
— Курьер?
— Твой новый телефон прибыл по адресу, указанному заказчиком в заполненном листе о незамедлительной доставке. Ты сказала, что не возражаешь. Припоминаешь? Это было до того, как ты звонко вскрикнула, а после замолчала. У тебя в тот момент был очень странный взгляд.
— Что?
— Ты плакала, жена…
Отчаянно надеюсь, что от счастья. Иначе заработанные с большим трудом очки рискуют на маленькие биты разорваться.
Приятно иметь дело с людьми, серьезно относящимися к делу, которым заняты. Услужливый парнишка лет двадцати передает мне небольшую жесткую коробку, а после распаковки и проверки целостности товара, предлагает полностью удовлетворенному клиенту расписаться в бланке напротив слов:
«Проверено. Без брака. Заказчик полностью удовлетворен и способом доставки, и заказом».
— Доброй ночи! — желает мне курьер.
— Доброй, — закрываю перед юным носом дверь и поворачиваюсь, нацеливаясь на комнату, в которой их оставил.
Сын эксплуатирует бутылку, поддерживая ее двумя руками, при этом водит глазками, как будто изучает помещение, запоминая каждый потаенный уголок. Она сидит с ним рядом, подпирая кулачком свой подбородок.
— Я снова здесь! — сообщаю о своем присутствии. — С этим, кажется, порядок.
— Спасибо, — распрямляется и забирает у мальчишки обязательную на ночь глядя тару. — Ш-ш-ш, давай-ка спать, — ластится щекой, целует в носик, губки, лобик. — Вот так!
Я никогда не видел, как он засыпает, как устраивается в этом месте. Увы, но я не знаю, в какой удобной позе сын предпочитает встречать рассвет над царством сонного Морфея. Как долго это происходит и с каким трудом ей удается убаюкать мелкое создание — мне тоже, как это ни странно, невдомек.
— Он… — вытягиваю шею, приподнимаюсь и становлюсь на цыпочки. — Уже… Или…
— Время позднее, а у него сегодня был не совсем удачный дневной сон, так что…
Быстро и с гарантией! Как же так? Вроде бы ничего сложного: обязательная ванночка, рожок и теплая женская рука, монотонно поглаживающая детскую головку с проплешинами на соответствующих местах.
— Он лысеет? — иду за ней, разглядывая спину, стянутую пестрыми поворозками от сарафана.
— Нет.
— Мне казалось, что, когда ты только переехала, волос на его толкушке было больше, а сейчас там блеск и гладкая поверхность.
— Они скатываются. Это ненастоящие волосы. На их месте вырастут новые.
Не знал! Беру свои слова назад: с детьми, оказывается, не так уж просто. По крайней мере, не так, как я себе это когда-то представлял. С первой женой детей не было по причине краткосрочности наших отношений. Сейчас я, откровенно говоря, затрудняюсь назвать, сколько продержался наш союз до роковой встречи ее машины с тем, что превратило молодую женщину в ничто, стерев законный штамп о браке, как будто кто-то сильный поработал на нашей метрике мягким судьбоносным ластиком. А с Юлей? Опять судьба вмешалась и отвела…
— Костя, спасибо за телефон, — внимательно рассматривает коробку, которую я ей передал.
— Я помогу с установкой, — начинаю довольно бодро, даже нагло и, наверное, слишком резко, но тут же торможу и добавляю, — если ты не возражаешь.
— Буду благодарна. А, — почесывает свой затылок, распушивая высоко затянутый толстый хвост, — если ты научишь им пользоваться, то я, наверное, окажусь на седьмом небе от счастья. Господи…
— Нет проблем, — хотя седьмое небо счастья у нее должно быть от другого, а не от отработки необходимых навыков по работе с мобильным телефоном.
У нее немного контактов. В телефонной книге — пусто, никого; а в памяти на карте забиты исключительно женские имена или указаны короткие номера для сетевых сообщений от оператора. Не густо, если честно. Не скажу, что ожидал чего-то подобного, но все-таки для молодой женщины, живущей полноценной жизнью, такое состояние, если честно, чуть-чуть или не чуть-чуть, но все-таки противоестественно.
— Что дополнительно установить? — упершись спиной в изголовье кровати, спрашиваю у той, которая пристроилась на моем плече, возле меня.
— Не знаю, — ресницы двигаются, она внимательно следит за тем, что происходит на экране. — Ту программу, наверное.
— Уже. Простой интерфейс, Ася. Ничего особенного. Общение пойдет быстрее, так сказать, интерактивнее. Я подключил тебе пакеты со стикерами, дополнительные рожицы-эмодзи, различные шрифты, гифки и анимационные картинки. Разберешься. С этим не буду помогать.
— Почему? — она приподнимается, отрываясь от меня.
— Ты когда-то сказала, что способна удивить меня. Пока я удивляюсь только твоему немного дикому взгляду на взаимоотношения полов и специфические представления о совместном будущем, а также стойким убеждениям относительно нашего интима. Э-э-э, — я застываю пальцем над странным именем из списка контактов, — это кто?
«Валерка» — определенно мужское имя и больше ничего: ни фамилии, ни даты рождения, ни домашнего адреса.
— Подруга, — проводит по экрану, задевая мои пальцы. — Ой, извини.
Подруга? Угу!
— Мы не обсудили один момент, Ася, — специально дергаю плечом, чтобы избавиться от нее.
— Какой? — она садится на кровати, поджав колени, упирается ими в мой правый бок.
— Мужчины — собственники по своей природе.
Так, наверное, начну — хороший твердый ход!
— И женщины тоже, — вставляет свою реплику, но тут же осекается, замечая мой нехороший взгляд.
— Когда-то я считал, что смогу простить абсолютно все. То ли это была глупость, то ли зазнайство, то ли гребаная самоуверенность. Я полагал, что этим всепрощением можно купить человека. Именно купить! Принудить его быть со мной, заставить быть покладистым, услужливым. Я полагал, что это поспособствует укреплению трещащим по швам взаимоотношениям.