— Да, — быстро отвечает.
— Это Ваш косяк, Инга. А значит… — замедляюсь, наклоняя голову, направляюсь к ней лицом, заставляя что-то там угадывать.
— Да-да?
— Вы будете послушным заказчиком, который не меняет планы по щелчку пальцев или под цвет своего платья, или еще чего.
— А как же две недели?
— Не тот, как оказалось, случай.
— Я где-то прокололась?
— Не стоило цеплять мою семью и упоминать прошлое.
— Прошу прощения.
— Увы-ы-ы! — плечами пожимаю. — Это были косвенные причины, но основной остается только то, что под застройку данная площадка совершенно не годится.
— Вы собаку съели на этом? — остановившись, Инга резко поворачивается, обращаясь ко мне лицом.
Невысокий рост, мелкие и острые черты, бегающие глазки и подрагивающая нижняя губа. Она похожа на мелкого зверька. Хорек, суслик, шиншилла, горностай или бобр, но только в женской шубке, покрытой липкой краской?
— Вам стоит прислушиваться к профессионалам. Я ведь не лезу в Ваш бизнес и не качаю там права, потому что проснулся в неподходящим настроении или с простым желанием охмурить того, кого уже нельзя одной постелью покорить.
— Что?
— Ничего не выйдет, — грубо отрезаю.
Уверен, что с выводами не ошибся!
— Вы назначили мне свидание, а после перенесли.
— Это смертный приговор? По нашему законодательству мне светит вышка с конфискацией имущества? Каторга? Химия? Рудники? Помилуйте, кто виноват в том, что встреча сорвалась. Я сообщил об этом, кажется, заранее.
— Она настолько хороша…
Что перешла дорогу хваткой бабе?
— Я правильно понимаю, что теперь мы с каких-таких делов будем обсуждать мою жену?
— Нет, — она внезапно осекается.
— Отлично! Мне подходит. Тогда закончим, пожалуй, на этом. Я все сказал: или мы поступаем так, как предлагаю я, или мы разрываем наше хлипенькое соглашение, при этом Вы объясняетесь с Сашкой, сообщаете ему, что погорячились, и продолжаете соблазнять главу района. Не хочу говорить «окей», но, видимо, другой язык Вам не совсем понятен. Итак?
— Извините меня, — шипит, потупив взгляд.
— Инга, у Вас недостоверная информация обо мне. Мне и лестно, и противно. И все, черт возьми, одновременно.
— Вы чересчур таинственный, Костя, — бухтит, не поднимая глаз. — Что такого? Это современное общество — здесь все равны. Пушкинские времена давно прошли. Признаваться женщине в том, что ей понравился мужчина, больше не стыдно. Да! Вы мне понравились. Я не ждала Вашего развода и отдаю себе отчет в том, что подобное событие — не праздник, не фестиваль и уж, конечно, не повод для скорейшего налаживания новых отношений, но…
— Я семейный человек и придерживаюсь очень жестких принципов в вопросах морали. Я больше несвободен, но и не обременен супругой, от которой можно откреститься, при этом заведя интрижку с деловым партнером, который как будто бы не против. Измены — не про меня, сударыня. И предвосхищая Ваш вопрос скажу, что мой развод произошел по обоюдному согласию. Люди перестали ценить то, что у них было в тот момент, поэтому предпочли расстаться, а не клеить то, что невозможно друг к другу поднести. Я ответил на все интересующие Вас вопрос касательно личной части?
— Костя, я ведь извинилась.
— Строгий домострой!
Тут бы добавить — с недавних пор, но я теперь держусь, помалкиваю и фильтрую выражения, которые могут задеть не только меня, но и ту, которая ни в какую не желает оголяться.
— Я все поняла.
— Замечательно. Значит, поступаем следующим образом. Мы возвращаемся к исходнику, кое-что дорабатываем, обсуждаем окончательные сроки, вносим коррективы или поправки, устраняем, естественно, дефекты, если таковые вдруг по факту нарисуются, а после начинаем разметку и формируем подряды.
— А вот теперь каждое Ваше слово прошло мимо моих ушей, — не стоит утруждаться, все видно по ее лицу, она действительно ни фига сейчас не догоняет.
— Поговорите с Сашей, Инга. Это Вам ясно?
— У нас с ним нет отношений, — настаивает, отрицая.
Бессовестная? Дешевка? Бездарная актриса? Мелочная телка? Продажная? А может, мизерная, но все же стоящая некоторых денег, жалкая подстилка? Или Терехова, акула шмоток, все-таки ошиблась, когда подписала с нами выигрышный для всех контракт?
— Он это понимает? — запустив в карман руку, гоняю телефон, который вибрирует несколько секунд полученным сообщением. Надеюсь, что жена сменила гнев на милость и предоставила компрометирующее видео, которым я мог бы насладиться, пока сегодня вечером буду продавливать гостиничную кровать.
— Надеюсь.
— Александр — деловой и разумный, очень грамотный человек, — хоть и с бешеным темпераментом и язвительным языком — не стану говорить об этом, очки он в состоянии самостоятельно набрать без чьей-либо помощи, — который не заслуживает того, чтобы его водили за нос, ожидая лучшей партии. Это бизнес, Инга, и уж точно ничего личного. Поэтому…
— Поужинайте со мной, Костя. Пожалуйста! Вы ведь должны мне, — грозит, как малому ребенку, пальцем. — Сорванное свидание и Ваш скорый матримониальный союз подорвали мою нервную систему.
— Идите в отпуск, деловая женщина. На сегодня, — поднимаю руку и подношу под женский нос огромные часы, — мой рабочий день закончен. Всего хорошего. Не стоит писать мне в личку двусмысленные послания. Когда все будет готово, а я буду удовлетворен имеющимся результатом, с Вами свяжется мой представитель и…
— Увы, увы, увы…
Стерва улыбается? Ну что ж, дело, как говорят, ее, а мне пора проведать забронированную комнату в местном гостиничном хозяйстве…
Ася кружится, накинув на тело небесно-голубую тонкую, почти прозрачную, материю, выставляет в колене согнутую ножку на носок, аккуратно прогибается в спине, при этом вспучивает грудь, прикрытую легкой тканью. Она опять поет? По крайней мере, я точно слышу тихое и монотонное о чем-то бормотание. У жены распущены волосы, концы которых подпрыгивают на упругой попе, которой она крутит, пока рисуется перед очень качественной камерой.
«Спасибо» — сглотнув слюну, печатаю сообщение. — «Можешь, когда хочешь. А что ты пела?».
«Не помню» — отвечает быстро. Значит, все-таки пока не спит, но слабо бодрствует.
«Тимофей с тобой?».
«Рядом» — подтверждает снимком сына, чье личико пристроено с правой стороны, у спрятанной под пижамной тканью сиськи. — «Он тебя искал, Костя. Видимо, уже привык, что перед сном ты его ласкаешь. Мне кажется, Тимочка за тобой скучает».
«Заказ доставили?» — зажав двумя пальцами переносицу, громко выдыхаю, пытаюсь снять жуткий спазм, сдавивший не одну артерию в моих мозгах.
«Да» — вдогонку смайл с раболепствующим поклоном.
«Ты расписалась? Все нормально? Проблем не возникло? Грузчики внесли?» — морщусь, прикрывая рот, нацеленный на выброс подступающей обильной рвотной массы.
Возрастная мигрень или последствия черепно-мозговой травмы? Голова болит стабильно два-три раза в месяц, но иногда подобная издевка собственного тела над его хозяином просто-таки невыносима.
«Да. Как твои дела?».
«Все хорошо. Вероятно, приеду раньше. Все решилось и мое присутствие здесь уже не нужно. Сегодня переночую в гостинице, а завтра с утра пораньше отчалю восвояси» — одной рукой расстегиваю пуговицы рубашки, затем отщелкиваю пряжку и вытягиваю из поясных петлиц ремень. — «Не страшно? С сигнализацией разобралась?».
«Да».
«Чем занималась днем?» — сгибаю ноги и двигаюсь на заднице к изголовью гостиничной кровати. — «Шила-кроила, стирала-убирала, рисовал-мечтала, читала-отдыхала, гуляла-спала?».
«Я разобралась с аэрогрилем и микроволновой печью»…
Так много? Стыдно, стыдно, Ася. Облегчить ей участь? Вызвать клининговую службу и организовать доставку, например, из навороченного ресторана, отдать все вещи в прачечную, нанять няню для Тимоши, а замухрышку командировать в салон на ногти и ресницы? Пусть ее там вычешут и постригут, наклеят на промежность восковые полоски и выдерут с корнем то, что отросло после выскабливания безопасной бритвой. Устроить бьюти-процедуры и мозговой детокс, и показать другую жизнь женщины видного, уверенного, надежного и представительного, но уже женатого на ней супергосподина? Сделать ей краш-тест или пусть и дальше так живет?