— В чем дело? — я выставляю руки себе на пояс.
— М-а-а? — сладко широко зевает.
— Уже половина шестого утра, а ты еще не встала.
— М? — подскакивает быстро и расставляет по бокам в локтях согнутые руки, на которые опирается теперь, как небольшая рамка на устойчивый каркас.
— Какие планы на сегодня, А-С-Я? — специально делаю упор на имя, притормозив посыл.
— У меня клиенты, — бухтит под нос и опускает взгляд. — Ты не мог бы…
Ага, сейчас!
— Придется перенести, потому что суббота — это важный день семьи. Сын рассказал мне по секрету, что еще ни разу не был на море. Это надо срочным образом исправить. Отказов мы не принимаем, поэтому твоим клиентам настойчиво рекомендую подождать.
— Он слишком маленький. Я считаю, что рано, да и любой педиатр со мною согласится и подтвердит, что общественная вода — почти всегда полная антисанитария и верный путь к кишечной палочке. Поэтому, я возражаю. Костя, пропусти меня.
— Тимофей не собирается купаться, Ася, к тому же у него нет плавок или пляжных шортиков. Позаботься, солнышко, об этом. А посему он всего лишь составит нам компанию, тем более что от услуг хорошей няни ты отказалась, но сидеть в четырех стенах — никуда не годится. Поэтому я выберу место и организую программу на свежем воздухе. От тебя требуется предоставить парню своевременное питание, чистый подгузон и счастливую улыбку на лице, которое ты будешь направлять к нему под тент.
— Там слишком жарко, — оттолкнувшись от матраса, жена садится в кровати и, двигая ногами, начинает к изголовью отползать. — Я его не слышу. В чем дело?
— Все ништяк, — теперь ловлю ее недоумевающий взгляд. — Он вымыт и чист. Я его обтер, затем переодел, но, к сожалению, пока не накормил. В моем меню предусмотрены исключительно взрослые блюда. Боюсь, что в бутылочку с детской смесью случайно кайенский перец положу, поэтому…
— Вы давно проснулись? — двумя руками вспушивает гриву, струящуюся по ее плечам.
— Бодрствуем с четырех утра, но можно считать, что окончательно проснулись всего лишь полчаса назад. Мне почему-то казалось, — она толкается, пытаясь встать, — что малышня любит вздремнуть до двенадцати или часу дня. Что ты делаешь? — я не спешу, но все же отстраняюсь, освобождая ей пространство для маневров.
— У меня дела.
— Нет! — встаю и распрямляюсь. — Ты все отложишь, — категорично заявляю.
— Я обещала…
— У меня выходной, у Тимки выходной, а это значит, что и ты гуляешь с нами, так сказать, за компанию. Возражения не принимаются, к тому же, сегодня суббота.
— И что? Ты тоже уезжаешь по субботам.
— Давай не будем препираться по сущим пустякам и проведем наш первый общий день…
— Общий? Первый? — похоже, кто-то решил к моим словам придраться.
— После примирения, которое, откровенно говоря, пока еще не состоялось. За это, — надавливаю пальцем на свою щеку, мгновенно замечая, как Ася опускает вниз глаза, — ты, Мальвина, еще ничем не рассчиталась, но обещала быть покорной и послушной. Настало время слова делами доказать.
— Как голова?
Что, между прочим, очень странно — уже прошла и совершенно не болит!
— Нормально…
«Шеф, привет!» — некстати получаю сообщение от Фролова.
«Ты не вовремя, а я не в настроении» — дожевываю свой омлет, затем проглатываю вставший колом «семь злаков» хлеб и суечусь глазами, присматривая за светлой женской головой, которая наклонена к мальчишке, сосущему теплую молочную бутылку.
— Хорошо, сынок, — курлычет Ася. — Ещё или всё?
— А! — он вскрикивает, затем захлебывается и громко кашляет.
— Не спеши.
Да уж! Спешить нельзя, барбос!
«Нужна твоя подпись и личное присутствие» — во всей красе гундосит весьма настойчивый дружок.
— Пюрешку будем?
Нет, нет и нет! Я морщусь вместо сына и отворачиваюсь от того, что плавно приближается к его надутому лицу.
— Это что? — скрипя зубами, транслирую неприязнь и скрытый гонор. — Мне кажется, он уже поел. Ты его раскормишь и сделаешь толстым парнем. Это…
— Пюре из брокколи. Ноль калорий, зато масса витаминов. Все нормально.
Ох, да чтоб тебя!
— По его лицу я могу судить о том, что Тима явно не в восторге от подобного прикорма. Ася, если ты не возражаешь…
— Не мешай! — с последним возгласом заталкивает силиконовую ложку в ротик моему сынишке.
«Этот день посвящен семье. Я серьезно, Саша. Отложим до завтра, а в идеале — перенесем рабочее на ближайший понедельник» — разглядываю исподлобья снующую туда-сюда теперь надувшуюся не пойми на что чуть-чуть задумчивую Асю. — «Какой проект? Хотя бы намекни».
«Вавилов и компания. Там есть подвижки и срочным образом пошла деньга. Кость, хотя бы на несколько минут вечером. Давай, например, часов в шесть или семь. Ты подъедешь, поставишь визу, пожмешь им руки и уедешь. До восемнадцати, по-моему, времени на семью вполне достаточно!».
Ишь, какой он шустрый!
— Пора! — встаю и выхожу из-за стола. — Маршрут уже построен. Отклоняться от проторенной дороги мы не будем. Раз сын пока что игнорирует водную стихию, то ему за что-то необычное сойдет наш общий пляж. Здесь нет людей и берег чистый. Сколько выделить на сборы?
— Два часа.
Обойдется! Даю им тридцать пять минут и ни минутой больше…
Пока жена переодевается во что-то неблагоразумное, я закрепляю в песке и гальке огромный зонт от солнца, расстилаю пляжную подстилку, затем, схватив себя за воротник, снимаю с плеч футболку, но странно подвисаю на штанах. Засунув большие пальцы за пояс своих домашних брюк, с распахнутым до безобразия ртом я нагло, безобразно и немного тупо пялюсь на что-то сверхъестественное, приближающееся ко мне от высоких свай родного дома. Она или не она? Высокая фигура в белом одеянии с прильнувшим к ее плечу ребенком, одетым в модный хлопковый костюм, приближается к этим «берегам».
«Зря… Зря… Зря, придурок, панталоны снял!» — зудит противным комаром сознание. — «Хорошо, что с нами мелкий сын, иначе…».
— Я готова! — покачивая Тимку, заходит под пляжный зонт жена. — Ух ты!
Такой реакции я очень рад!
— Тут есть место, где он мог бы подремать, — Ася замечает переноску и удобства, которые я для мальчишки здесь организовал.
— Я об этом и говорил, Мальвина. Тимофей — не самый подходящий повод для отказа от полноценной жизни. Он тоже человек, которому требуется перемена обстановки. И потом, бесконечный потолок и твое лицо — все, что парень в этой жизни видел. Надо развивать и увеличивать пространство.
— Он очень мал! — по-моему, кто-то сильно сокрушается.
— Тимка будет под присмотром. Нас двое — не дадим барбосу заскучать. Ты, кстати, окунуться не желаешь? Здесь, — развожу руками, — никого нет, поэтому твои прелести будут под этим исключительным присмотром, — прикладываю пальцы к своим прищуренным глазам. — По очереди. Я уступаю даме. Вперед, Мальвина! В морской воде резвятся юркие дельфины…
Сын возится в пляжной переноске, дубасит пятками по развешенным игрушкам, пытается схватить вращающихся зверей, хохочет и шипит, раздувая мелкий нос.
Она умеет плавать. Я это помню, поэтому спокоен. Сейчас на первый план выходит четкий кадр, увы, годичной давности — я точно вижу, как в первый раз ее здесь повстречал. Вернее, дело было не конкретно в этом месте, а немного дальше, там, где цивилизация в лице курортников нахально наступает на пятки чумазым аборигенам, я встретил девушку в открытом до безобразия купальнике. То ли у моей жены чрезвычайно выдающиеся прелести, то ли у меня больное воображение, но Асе я бы порекомендовал не оголяться так.
— Ну как? — лежу на животе, подперев руками подбородок, поверх своих очков рассматриваю женский образ, с которого стекает мне на темечко и нос вода, облагороженная важными и дорогими минералами. — Ты капаешь, женщина, отодвинься, будь добра.
— Извини, — присаживается на корточки и поворачивает сведенные вмести колени, скрывая то, что скрыто между ног. — Теперь ты, — выставив назад руку, указывает на прибрежную волну.
— Позже, — отодвигаюсь, ерзая на животе. — Ложись-ка рядом, хочу поговорить.