— Не выдумывай, Цыпленок. Нет понятия «полное» или «неполное соответствие» или «образование» в подобном деле. Тем более в том, что ты, если я, конечно же, не ошибаюсь, имеешь в виду…
— Ну, ты же понимаешь, о чем я говорю, — теперь пытается оттолкнуть и сбросить жесткие оковы.
— У-у-у…
Меня интересуют только губы, скулы, выступающая челюстная кость, подрагивающая венка на виске и потайное место за аккуратным ушком, от прикосновения к которому у Мальвины однозначно сносит крышу — она тихонько едет, а соскользнув и потеряв конек, плывет. Жена лукавит, обманывает или притворяется, возможно, набивает цену, когда пищит о том, что ни черта не знает. Ей это и не надо. Достаточно того, что я уже осведомлен о «злачных» эрогенных зонах, на прикосновения к которым Цыпленок моментально реагирует и разрешает ласку. Жена по-прежнему стесняется, краснеет и опускает голову, когда я обвожу ее соски, задевая большие ареолы, но покорно… Терпит все, что я с ней вытворяю?
«Ася, ничего не поделать, но встреча затягивается» — еще раз посылаю сообщение в наш семейный чат. — «Очень жаль. Чем ты занимаешься?».
«Купаю Тимку. У вас там все нормально?» — отвечает мне жена.
«Да. Грубая ошибка в договоре, юристы заново вычитывают текст, а Сашка, кстати, принес чудесные цветы, которыми предлагает мне задобрить маленькую девочку с красивыми глазами. Надеюсь, ты поужинала?» — взъерошиваю волосы, носом шумно забираю воздух, посматриваю злобным взглядом на приунывшего Фролова, который, как это ни странно, совсем не смотрит на меня, зато усиленно печатает что-то важное на очередном машинном бланке.
«Я буду ложиться спать…».
А-а-а-а! Я так и знал. Знал, что этим все закончится.
— Долго? — сверкаю глазами. — Не люблю повторять задуренную фразу о том, что…
— Я же говорил? — начальник финотдела заканчивает предложение за меня.
— Мы запросто могли с этим расправиться в понедельник, Саша. Действительно! Я обещал жене и сыну побыть с ними рядом. Ты заверил, что все как будто на мази и юридическая сторона вопроса навсегда закрыта. А что по факту? Вавилов не доволен пунктом номер три, я тащусь от пункта номер восемь, и всем нам очень весело от того, что третья редакция простого свода правил никак не приобретет законченный, устраивающих абсолютно всех нужный вид…
А моя Ася, по всей видимости, уже ложится баиньки, так и не дождавшись обещанного секса и естественной разрядки!
— Езжай домой, начальник. Мой промах — мое же исправление. Правда-правда!
— Мне не нужно твое разрешение, Фрол. Добьем до победного, поскольку все здесь, то не имеет смысла мусолить обязанности и обстоятельства.
— Шеф…
«Я буду называть тебя Костенька. Хорошо?» — в разговор случайным сообщением вклинивается Ася. — «Но не всегда! Согласен?».
Видимо, под соответствующее настроение?
«И не на людях» — мгновенно добавляю.
«Да» — меня целует желтый пузырёк, подмигивает и прикрывает лапками невидимую грудь.
Она флиртует? Это флирт? Откуда этот смайлик Цыпочка взяла?
Перевернув экраном вниз свой телефон, откидываюсь в кресле и подношу к глазам увесистую стопку пока еще неценных, но все же денежных бумаг.
— Начнем еще раз. Твою мать!
Полное погружение в работу способно привести к эмоциональному и физическому выгоранию. Естественный процесс — закономерный результат. Я выжат, как лимон, и зол, как демон, выбравшийся из жаркой преисподней, в которой даже Люциферу стало мало места. Шиплю и брызжу во все стороны слюнями, подергиваю свой ремень безопасности и периодически посматриваю себе через плечо. Там, на заднем сидении, катается букет от Сашки, так комплементирующего свою симпатию моей жене. Выкинуть, забыть и притвориться «няшкой», случайно не заметившей сей миленький презент? А, черт с тобой, дурашка! Пусть будут эти розы, раз ничего другого финик не соизволил предложить.
Полночь — пора свершений и встреча прошлого с будущим в настоящем непростом моменте. Проверив сигнализацию и обойдя владения свои, растягиваю ворот надоевшей за неполный день рубашки, иду с поникшей головой в направлении нашей комнаты.
«Е. и меня, еще… Вот так! Ну же, ну! А-а-а-а-х!» — не может быть, ей-богу! Но стопроцентно женский голос заводит грубую пластинку и на повторе галдит одну и ту же пошлость, вздыхая, постанывая и булькая похабные слова. — «Мне нравится твой большой член. Когда ты там…».
Устал, как вол, но ведь не пьян! Это Ася! Этот тихий голос, жалобный прононс, заикающийся мягкий полутон.
Ногой тараню полотно и застываю в дверном проеме, присматриваясь к тому, что происходит на кровати, на которой что-то шустрое скрывается под одеялом и странно чертыхается:
— Молчать, молчать, молчать! Да что ж такое? Цыц! Прекрати! Стоп!
— В чем дело? — наощупь клацаю выключателем, зажигаю верхний свет в просторном помещении и щурюсь от имеющихся люксов в этой люстре. — Вылезай оттуда. Слышишь? Кому сказал? Ася! Будет хуже. Кто с тобой?
— Никого, — пищит и, кажется, вдогонку кому-то что-то все-таки бормочет. — Да выключайся же ты. Господи!
— Покажись немедленно, — я возвышаюсь над кроватью, находясь на женской стороне. — Перестань! Это не смешно, — хватаю одеяло и сдираю покрывало с полуголого тела. — Ты…
— Прости! — закрыв двумя руками лицо, скулит сквозь пальцы, затискивая на закуску между ними свой идеальный нос.
— Прости? Охренела, страх потеряла, да? Ты чем здесь занимаешься? Что за…
А недотраханная сука никак не затыкается и просит е. аря усилить на чуть-чуть напор:
«Да, мой лучший х. й! Еще, еще, еще… Да, да, да-а-а-а!».
Твою мать! Да что за черт?
— Ася, откуда этот блядский стон?
— Вот! — с определенной точностью мне в руки устремляется женский телефон.
— Серьезно? — я разворачиваю экран к себе лицом. — Цыпленок, это нежный секс и грязный порносайт? Ты…
— Доволен? — подпрыгивает на кровати и пятками топочет.
Теперь я понял, что означает фраза:
«Я учусь!».
По всей видимости, в качестве высококлассных учителей у нее записаны вот эти люди, на которых без слез и смеха смотреть нельзя.
— У тебя оплаченная подписка, что ли?
— Нет!
Ну да! Реклама и все дела выскакивают, вероятно, с периодичностью в два мужских толчка.
— Ты в курсе, что подобное деяние относится к тем, что нарушают установленный законом правопорядок?
— Неправда. Я ничего не делала, я просто смотрела, не сохраняла и не пересылала.
Даже так? Наверное, стоит похвалить и попросить устроить мне показ того, чему способная ученица научилась за неполный срок?
— И как? — приглушаю звук и отключаю мельтешащее изображение, отшвыриваю на матрас смартфон и все-таки сдираю с плеч рубашку.
— Слишком грубо! — задирает нос.
Зато эффектно, зрелищно и очень долго!
— Об этом, видимо, мечтаешь?
— Нет! — взвизгивает и спешно отползает от меня.
— Куда? — я успеваю обхватить ее лодыжку и одним рывком подтащить к себе в весьма провокативной позе. Малышка без трусов и хорошо увлажнена. — Ты возбудилась, детка? Мастурбировала, потирала губки, ждала, что очень скоро, что еще немного, что вот-вот? Перейдем, пожалуй, к практике, жена? Или разогреем «Костеньку» просмотром, а потом отточим мастерство, наслаждаясь обществом друг друга?
— Нет! Нет! Я не хочу.
Поздно о чем-то заклинать и взывать к остаткам моего благоразумия. Я забираюсь на кровать, обхватив жену под грудью, укладываю юркую себе под бок. Одной рукой фиксирую в неподвижной позе, а второй удерживаю предусмотрительно переведенный в полноэкранный режим ее смартфон.
— Посмотрим, чем современное общество живет. Итак, Цыпленок жареный, с чего начнем?
— Костя-я-я, — она ворочается и прячется, утыкаясь носом мне в подмышку.
— Куни или дрочка пятками? — пошленько хихикаю. — Потеребим пипиську или поквохчем, пока он будет с тылу заходить жене, с которой прожил не по сценарию, конечно, а в реальности, вероятно, всего лишь три-четыре дня.