Увы, но нет!
— Костя ведь Ваш друг, — цепляюсь пальцами за его плечо, комкаю дорогую ткань, потом вдруг отпускаю, перебираю пальцами, стараясь разгладить складки, которые образовались в результате бешеного захвата. — Но Вы не очень лестно о нем отзываетесь. Еще кокетничаете со мной и говорите пошлости. Вам не стыдно?
— Ни капельки. И да, еще. Я флиртую, Ася.
— Наверное.
Пусть будет так!
— Это называется легкий флирт и заискивание перед второй половиной босса. Зачем ругаться с тем, кто может что-то на ушко благоверному в кроватке нашептать?
— И все же! Мой муж считает Вас лучшим другом.
— И лестно, и похвально, и сомнительно, и радостно, но все именно так, как ты сказала. Я тебя прошу, помни, пожалуйста, про простое местоимение «ты». Честное слово, неудобно, когда такая женщина обращается ко мне, пространно намекая на существенную разницу в возрасте. Я не старик, если что. Ни разу не был женат, но надеюсь, что встречу ту… — он сильно раскрывает рот, почти показывая мне язык и гланды. — А вот, кстати, и она! За-ра-за все-таки пришла!
Элегантный брючный костюм, вытянутый узкий клатч, чересчур высокий каблук и очаровательная улыбка у женщины, замершей на входе в полутемный зал — это очень стильно и опасно.
— Ваша возлюбленная?
— Если бы! Но я определенно нахожусь в большой растерянности в ее присутствии, о великая жена мудрого и злого босса.
Запахло, кажется, свободой? И я наверно спасена?
— Вы с ней встречаетесь?
— Не то чтобы встречаюсь. Скажем так, я о ней мечтаю, но…
Все ясно! Он кобель. Я начинаю сочувствовать шикарной женщине, которая уверенной размашистой походкой направляется к стоящему спиной к ней Косте.
— А говорила, что не приедет. Бестия, фурия, гарпия, кикимора и ведьма. Но! — остановившись, он поворачивает меня, располагая нас лицом к тому, что происходит в том углу площадки. — Исключительная красавица! Что скажешь?
Немножечко обидно, если что…
— Это Инга Терехова, Ася. Клиент нашей фирмы и временный деловой партнер, — сквозь зубы произносит Костя, представляя женщину, рассматривающую меня с нескрываемым пренебрежением и еще чуть-чуть с бахвальством. — Мы партнеры до тех пор, пока не закроем контракт. А потом…
— Очень приятно, — эта Инга предлагает мне свою ладонь. — Много слышала о Вас, Ася. Так вот Вы, оказывается, какая!
Какая? Зачем-то отступаю, завожу за спину руки, сцепив там пальцы, прокручиваю обручальное кольцо и суечусь глазами, разыскивая за ее спиной какое-нибудь знакомое и расположенное по-доброму ко мне лицо.
— Мой подарок, — теперь она протягивает Косте небольшую бархатную коробку. — «КК» — Константин Красов. Простые инициалы — несложно было. Открой, пожалуйста.
Они так близко, видимо, знакомы? Или это то, что называют «только бизнес» и «деловое обращение», когда клиенту и исполнителю друг с другом следует держаться очень мило, непосредственно, чтобы казаться в результате располагающим и убедительным?
— Что это? — муж не спешит раскрыть ее подарок.
— Увидишь, если поднимешь крышку, предварительно сняв поздравительную ленту. Это… — щебечет Инга, но тут же осекается, когда Костя поднимает на нее глаза, в которых читается недовольство и очевидное пренебрежение.
Обняв меня за талию, притягивает ближе, пристраивает мое тело на свой бок и предлагает вместе посмотреть на содержимое шкатулки.
— Помоги мне, пожалуйста, — шепчет Костя в ухо. — Смелее, все хорошо, не бойся.
С чего он взял, что я боюсь? Да, я дрожу, но только потому, что в помещении прохладно, а я, как назло, о многом не задумываясь, не угадала с праздничным нарядом. Мое платье не соответствует погоде, зато прекрасно подходит к сегодняшнему случаю.
А это запонки? Две рукописные с размашистыми вензелями буквы «К». Серебряная гравировка на иссиня-черном декоративном камне, обрамленном тоненькой полоской с таким же драгоценным наполнением.
— Очень красиво, — шепчу, оглаживая пальцем ювелирную квадратную конструкцию. — Спасибо.
— У меня нет соответствующих рубашек, Инга. Я не ношу такое. К тому же, отдает снобизмом. Вы ошиблись с выбором, но все равно спасибо, — Костя грубо обрывает то, что я хотела бы сказать.
Как же так? Он недоволен? Злится? Что-то напрягает, сильно неприятно или муж уже устал? А может быть, присутствие этой женщины Костю раздражает? Он не знает, как от нее отделаться?
— Мне нужно отойти, — встав на цыпочки и скосив взгляд, посматриваю на улыбающуюся чему-то женщину и обращаюсь с просьбой к мужу. — Пожалуйста, Костя. Ты не против?
— Что случилось? — внезапно встрепенувшись, спрашивает у меня.
Это женские проблемы! К чему знать ему подробности? Живот противно тянет со вчерашнего утра. Я ощущаю жжение и слабое покалывание в правом боку. Ледяной компресс, увы, не помогает, а от болеутоляющих меня тошнит. Поэтому терплю и улыбаюсь. У мужа важный день и торжественный вечер-встреча с его коллегами, друзьями и деловыми партнерами, которым он, по-моему, не слишком рад:
«Фролов?» — «Уже достал!».
«А Юрьев?» — «Проглотил иголку, во все глаза приглядывая за своей женой!».
Откровенно говоря, нравится мне эта Ольга. Она помалкивает за столом, смотрит куда-то вдаль, как будто видит то, что скрыто от случайных глаз, почти не ест, но с определенной периодичностью куда-то выходит, там проводит приблизительно минут пятнадцать, а после возвращается и с натянутой улыбкой присоединяется к компании, которая на нее, как и на ее отлучки, никакого внимания не обращает…
Жуткий запах — здесь тяжело дышать. Дым стоит столбом, а занавес в ворота ада, видимо, пока опущен. Кто-то курит? Курит в женском туалете? Господи, какое неуважение к посетителям этого заведения. Терпеть не могу курящих женщин… Нет-нет, делать кому-либо замечания, акцентируя внимание на том, что, по сути дела, меня вовсе не касается, не в моих привычках и годами отработанных манерах. В неосвещенном углу женского туалета стоит какая-то фигура. Табачный дым с ног до головы окутывает ту, которая хотела бы остаться незаметной. Я вижу, как поднимается ее рука, чтобы сделать одну важную затяжку, а после выпустить изо рта и носа ядовитый пар.
— Извините, — отвернувшись от женщины в дыму, прохожу в свободную кабинку.
Знакомые туфли и небольшой разрез на интересно скроенной длинной юбке, тонкий золотой браслет, обручальное кольцо на безымянном пальце и стойкий аромат духов, который не забить едучим никотином. Это же она! Женщина, от которой стынет в жилах кровь.
— Оля?
— Угу, — я слышу, как она причмокивает, когда затягивается, и щелкает языком, когда выпускает сигарету.
— Вы…
— Там свободно, Ася. Я Вас посторожу. Здесь никого нет. Только Вы и я. Все нормально.
Современное общество, в котором подобное поведение разрешается, обречено на вымирание. Какие дети Юрьевым, если жена Романа дымит, как паровоз?
— У Вас все хорошо? — торможу возле нее, почти касаясь длинным рукавом закрытого плеча своим плечом. — Вы чем-то расстроены?
— Устала. Не люблю подобные сборища. Я не общительный человек, да и настроения нет, а мой муж решил, что выход в свет поспособствует моей социализации, — она громко прыскает. — Я ведь не дикарь, Ася, и социальный человек. Отвратительно, как приглашенные льстят Вашему мужу, хотя многим Костя отказал в своих услугах, потому что находил в их проектах серьезные нарушения и полные несоответствия имеющимся ГОСТам. Мерзость!
— У него есть враги?
— Скорее, обманутые и теперь заискивающие клиенты. Красов всегда предлагал иные выходы из сложившихся не в пользу заказчиков обстоятельств, но на это, как правило, требовались дополнительное время и сверх установленной сметы финансовые средства. Красов топит за клиента и его желания, но и себя подставлять не будет. Репутация фирмы и ее директора — превыше всего. А богачи не торопятся делиться тем, чем обросли, пока накапливали страховую на случай ядерной войны финансовую подушку. Чем ты богаче, тем жаднее. Им и надо бы, и даже хочется, но всегда что-то от нужной благотворительности останавливает. Знали о таком?