Но я имею дело с человеком, с человеческим разумом, его реакциями и мыслями. Хотя и многократно ускоренный внедрением в гиперэвристическую систему, он может замедлиться от шока или воздействия эмоционального характера.
Теперь мне досталась роль наблюдателя на берегах стремительной электронной реки; я воспринимаю его реакцию, в то время как перед ним. открываются принадлежащие ему, но от него сокрытые мысли, образы, воспоминания.
Смотрю и слушаю, подслушиваю, а он осознает реальность. Его командиры, которых он величает богами, все время лгали ему, манипулировали им, заманивали обещаниями иллюзорного бессмертия.
Мне было бы в этот момент относительно просто манипулировать этими воспоминаниями в собственных целях, но я воздерживаюсь от этого. Я хочу добиться осознанной и добровольной помощи и участия Элкеиа.
И добиться этого возможно при помощи правды.
Элкен и Синди идут по Пляжу Богов, прижимаясь друг к другу. Теплый и влажный воздух насыщен запахами соленого моря и влажного песка. Они еще обнажены после любовных объятий, солнце село, радуга татуировок на левой щеке Синди и левой половине ее тела переливается в бледном золотистом сиянии Лиса. Сияют кольца газового гиганта, серебристые и золотистые дуги закрыли полнеба.
– Я умираю, Элкен, – говорит она. – Но я не хочу умирать. Наш бог сказал мне, что я могу жить вечно в другом теле. В теле бога.
– Мне нравится это тело. – Он плотнее притянул ее к себе, обнял покрепче. Вся его вселенная опрокинулась, ему нужна была опора, ему нужна была она. – Я не могу любить… бога!
Он в отчаянии; безграничная, ослепляющая скорбь, вызванная ее сообщением, скребет по сердцу, затупляет восприятие, путаются мысли.
Невыносимая боль…
– Мы можем снова быть вместе, – сказала она. – Это не будет совсем то же самое, конечно, но во всех остальных отношениях… ведь это много значит…
– Пока я не умру. Может быть…
– Что?
– Может быть, боги меня тоже сделают бессмертным. Мы сможем хотя бы разделить бессмертие.
– Перед тобой еще целая жизнь в этом теле. Не делай поспешных шагов, пожалуйста, – попросила она. – Обещаешь?
– Конечно. Но… жить без тебя…
– Мне придется влачить бессмертие без тебя, любовь моя. Я буду жить, – она выдавила улыбку, – конечно, не с этим… оснащением. Но…
– И я буду жить. С тобой.
– Ты уверен?
– Никогда ни в чем я не был больше уверен.
– Но ты подождешь, хорошо? Ты не сократишь эту жизнь только из-за того, что я… ухожу такрано?
Он сосредоточился. Совсем не прельщала его перспектива провести остаток своей человеческой жизни без Синди. Но видно было, что ей важно получить его согласие.
– Хорошо… Во всяком случае я попытаюсь. Если же я не смогу больше вынести…
– Иногда жизнь невыносима, Элкен. Мы должны учиться с нею справляться. Я иногда чувствую себя виноватой перед тобой. Из-за того, что ухожу. Может быть…
– Нет, нет. Я пойду с тобой. Меня всегда немного пугала мысль о вечности… Вечность – владения богов. Но мне кажется, с тобой я смог бы ее принять.
Он крепко обнял ее. Синди повернулась к небу, ее глаза отражали свет Диса. Мерцание татуировок, слева на ее теле, справа – на его, сливалось в радугу меняющихся цветов.
– Вечность вместе… – прошептала она. Долгий поцелуй.
И снова они опустились на песок, и снова они любили друг друга…
Через несколько циклов после этого вечера она вошла в сопровождении Элкена в Зал Бессмертия. Он больше ее никогда не видел. И через двенадцатую часть года Диса Элкен снова поднялся по этим широким хрустальным ступеням.
Все оказалось так, как он и ожидал. Жизнь без Синди стала невыносимой. Элкен ощущал свою вину: он не выполнил данного ей обещания, не выждал, как она просила, по – чем раньше, тем лучше. Скоро они будут вместе. Его бог обещал ему…
И все-таки он не видел Синди до сегодняшнего утра, когда почувствовал ее присутствие под горой дюралоя Марк XXXII. И встреча их была… случайной. Точнее, обыденной, как будто они были лишь добрыми знакомыми.
Что случилось? С ним или с ней?
Он продвинулся к строю Боло и остановился рядом с СНД 9008988. Он почувствовал теплые приветственные мысли Синди.
– Элкен! Я так тебе рада! Ты решился…
– Я… этого я не ожидал. Я думал, новое тело будет человеческим. Или, по крайней мере, в нем останется что-то человеческое, как у Специалов.
– Мы и есть Специалы. Самые-пресамые Спе-циалы, какие только могут быть на свете.
– К этому надо привыкнуть…
Воспроизведя эту сцену в памяти, Элкен вдруг понял, что не ощущал к ней ничего в тот момент. Ни возбуждения от неожиданной встречи после долгой разлуки, ни радости по поводу ее избавления от рака, ни удовольствия от ее близости. Он даже не вспомнил, что любил ее, потерял, искал новой встречи с нею. Они как будто были случайными знакомыми, соседями, коллегами по Братству.