Если снаряды гаубиц обладают небольшой антигравитационной способностью и лазерным самонаведением, повышающим точность, то десять моих баллистических минометов этих преимуществ лишены. Их снаряды представляют собой глупые железки, летящие, куда их швырнут.
Все же я могу наводить их с точностью до 1,7 метра, даже во время движения на высокой скорости, четко отмеряя количество жидкого горючего, при сгорании выбрасывающего снаряд. Беру под прицел обширную площадку перед Браво Один и Браво Два, погружая поверхность перед ними в полный хаос и блокируя их продвижение. Попутно (и очень благоприятно для меня) от артобстрела разрушаются подземные водопроводные трубы. Грунт превращается во что-то похожее на предательский морской ил, из которого я недавно выбрался. Конечно, это не может их остановить, но я выигрываю жизненно важные доли секунды.
Теперь я меняю направление и разгоняюсь.
Элкен поддерживал полномасштабную связь со всеми тремя Боло, которыми он командовал. Ощущение было странное, как будто он находился одновременно в четырех местах. Ему понадобилось время, одна-две секунды, чтобы осознать смещение цели бомбардировки.
Поток данных от богов показал, что вражеский Боло внезапно сменил курс. Включив реверс, он понесся на юг, затем на запад, подходя сзади к Веберу и Синди. Элкен предостерегающе крикнул, но его друзья видели те же данные и уже разворачивались, чтобы встретить угрозу. Их движения замедлялись грязью, достигавшей местами глубины трех метров. Как будто кипящее море плескалось вокруг гусениц двух маневрирующих Боло.
Корпуса Синди и Вебера закрывает пелена дыма, град осколков сыплется вокруг них. В этой завесе теряется и вражеский Марк XXXIII. Радар бесполезен в сплошной путанице искореженных металлических конструкций. Лидар ничего не видит сквозь пыль и дым. Элкен каким-то шестым чувством уловил силуэт Синди, накренившись поднимавшейся из глубокой котловины…
И тут он увидел врага: громадный, мрачный утес из дюралоя двухметровой толщины и керамопласто-вого ламината, несущийся с невозможной для такого гиганта скоростью. Орудийная башенка на его скошенном борту полыхнула нестерпимо яркой вспышкой - и пыльное облако вокруг Синди взорвалось.
Она вскрикнула, и вопль Элкена смешался с ее криком…
Практически все может гореть, если обеспечить достаточную температуру, поверхность соприкосновения и дисперсию. Пыль вокруг Браво Один и Браво Два, согласно спектроскопическому анализу, представляет собой главным образом взвесь частиц титановых и стальных сплавов, феррокрета, бетона, обедненного урана, ке-рамопластовых композитов размером от 1 до 10 микрон, распределенных в виде аэрозольного облака, представляющего определенные - благоприятные - начальные условия для образования взрывчатой смеси. Детонатором начала горения служит выстрел из 20-сантиметрового «Хеллбора». Температура поднимается выше 5000 градусов Цельсия.
Сверхвысокая температура перегружает боевые экраны Браво Один менее чем за 0,08 секунды, экраны рушатся; несколько тонн наружной брони испаряются, часть ее отрывается широкими полурасплавленными полосами и блоками, прежде чем испариться.
Этого взрыва - полагаю, эквивалентного тактическому ядерному устройству
приблизительно в 50 килотонн - недостаточно, чтобы разрушить Марк XXXII, но взрывная волна и вспышка в сильной степени дезориентируют цели и снижают, их боеспособность. Я минимизирую действие взрывной волны на мой корпус, уклоняюсь от урагана белого пламени и продолжаю продвижение вперед, готовя к выстрелу главный калибр, первую башню.
Посылаю заряд «Хеллбора» в Браво Один, в верхнюю часть правого борта, как раз под башней его главного калибра. Его боевые экраны не работают, броня уже ослаблена, и криоводородный импульс, направленный в упор, прожигает дюралой и ламинаты, распространяется внутри корпуса от борта до борта. Следует серия внутренних взрывов, выгибается метровая броня. Башня главного калибра Марк XXXII заклинена, и он пытается развернуть корпус и направить на меня свой «Хеллбор». Чтобы этого не произошло, я выстрелом второй башни главного калибра поражаю башню врага.
Правая сторона башни разлетается, следует еще несколько внутренних взрывов во вражеском Боло. Одновременно я веду Браво Два своим третьим «Хеллбором» и бью его в правую переднюю подвеску 5-мегатонным импульсом, как раз когда он поднимается, вылезая из заполненной грязью воронки. Его гусеницы и каретки разлетаются, машина вздрагивает и сползает обратно в воронку.
Я осыпаю обоих искалеченных врагов выстрелами из 20-сантиметровых «Хеллборов». Взлетают в воздух раскаленные и горящие обломки. Еще через 2 секунды первая башня главного калибра готова к новому выстрелу. Я навожу «Хеллбор» на Браво Один…
Но он уже мертв, от него остались лишь пылающие развалины.
– Синди!…
Элкен пережил, лично почувствовал смерть Вебера и Синди. Вебер - просто знакомый, они годами не виделись, но Синди…
Странно. Он не мог припомнить чего-то особенно сильно сближавшего их, когда они еще были плотью и кровью, но он жгуче ощутил потерю, когда телеметрия донесла до него удар и испепеляющий жар, пронзивший ее тело… и потом поток информации прекратился, ее не стало.
СНД 9008988, его любимая Синди, умерла…
Любимая? Любил ли он ее? Неужели он забыл бы это?