Он открыл глаза и удивился, ничего не увидев. Вытянув вперед дрожащую потную руку, он понял, что ничего не ощущает, что дрожь, пот, холод продукты его воображения, попытки его разума зацепиться за что-то в безудержном полете сквозь пустую необъятную тьму.
Сосредоточившись, он обратился к памяти, глубже, глубже…
Напрягшись, он выудил из глубины сознания обрывки воспоминаний. Сражение… Он был… Он был Боло, громадной боевой машиной. Его мозг был заключен в командном модуле движущегося чудовища величиной с огромный дом. Перед этим… припоминалась не одна, а несколько битв, все они заканчивались его гибелью… память туманилась, что-то с элективной хирургией… шанс на бессмертие…
Что-то не получилось?
Все получилось, услышал он в глубинах своего загнанного ужасом сознания тихий и глубокий голос. Все происходит как задумано. (Спокойная уверенность.)
Воспоминания принимали четкие очертания. Он вспомнил детали боя. Ведение огня, густую пелену дыма от вражеского Боло, охватившее его торжество, радость победы, гордую уверенность победителя…
Но это оказалось уловкой. Машина Небесных Демонов открыла огонь, когда он подходил к ней, пробираясь сквозь дым. Он как раз отправлял богам победную реляцию, когда…
Ощущения вернулись, и он увидел себя в подземном депо в Тролвасе, рядом — громадный бронированный корпус Синди. Двух других его боевых товарищей не видно.
— Что с ними?..
Двое ваших товарищей в этот раз избежали серьезных повреждений. Оли ждут окончания вашего ремонта наверху.
В этот раз он не видел, как погибла Синди. Значит, это произошло уже после его смерти.
В течение нескольких следующих минут он получил обновленную тактическую информацию и обзор стратегической ситуации. Специально подготовленной командой на аварийном космическом судне Небесных Демонов захвачено несколько пленников высокого ранга. Он и его товарищи помогли операции, отвлекая Марк XXXIII. Допрос противников раскроет оперативные планы и коды Боло на Кан-турийском побережье.
— А каковы сейчас наши задачи?
Вы оба присоединитесь к своим товарищам на поверхности. Несколько вражеских Боло соединяются в районе вдоль побережья реки Дурет между Грендилфеном и Гендаем. Их намерений мы не знаем, но предположительно они попытаются найти скрытый выход, который использовали группы, захватившие пленных. Вы выйдете на врага и попытаетесь его уничтожить, если удастся…
Элкен принялся напряженно размышлять, как только почувствовал, что бог исчез из его мыслей. «Не так уж они, боги, совершенны, как пытаются это представить», — думал он.
Он вспомнил свою обеспокоенность тем, что одному из троллей даны его память и образ мышления. Его не покидали сомнения, насколько он остался самим собой.
Возможно, первоначальный ЛКН 8737938 умер и теперь его память перегружают в следующие обреченные на гибель Боло, а затем и в голову тролля…
Если в него полностью перегружена память оригинала, функционирующая в искусственном мозгу, то как он распознает разницу?
Да и есть ли разница?
Ну, в каком-то смысле есть. Подлинному Элкену обещано бессмертие, шанс получить совершенное, вечное тело, сравняться с богами. Это обещание толкнуло его на участие в бесконечной цепи перезагрузок, действий, каждый раз заканчивающихся его смертью. Предположим, подлинный Элкеи уже мертв, как и ряд последующих его копий. Он, тот Элкен, которого он ощущает сейчас, есть всего лишь одна из копий, обреченных на смерть скорее всего в предстоящей встрече с вражескими Боло.
Последним, что он запоминал перед каждой смертью, была отсылка отчета о состоянии. После каждой отсылки… ничего. Никаких мыслей, никакой памяти. Он полагал, что его физическое разрушение стирало память.
Но что, если его теперешняя память вовсе не его, а память предыдущих копий, перегружаемая в последующее «я»?
Бессмертие имело смысл, если оно относилось к нему, а не к какой-то будущей его копии. Он хотел обмануть смерть, а не помочь какому-то существу, имеющему доступ к его памяти, получить новое тело, тогда как он, «настоящий» он, умрет. Так не пойдет!
Наихудшим казалось ему то, что боги беспардонно используют его, каждый раз получая какую-то дополнительную информацию о борьбе с вражескими Боло. От каждого нового воплощения требовали невозможного, используя его память для совершенствования очередного воплощения. Его собственное «я» давно уже умерло.
Как быть в этой ситуации, Элкен не представлял. Боги узнают о его сомнениях при следующей «перекачке».
Надо было серьезно обдумать все это.
Келли Тайлер закрыла глаза, чтобы эффективнее использовать связь с «Виктором» через имплант.
Она… то есть они двигались по лесистой, слегка гористой местности к северо-востоку от Гендая, пересекли реку Дурет и находились у основания полуострова Кретир, поднимаясь все выше в Урадские горы в направлении Йотуна.
Скорость продвижения, несмотря на сложный рельеф, оставалась высокой. «Виктор» легко подминал почти все деревья, как траву, оставляя за собой широкую просеку. Без усилий преодолевал он промоины, каменные россыпи, даже каньоны.
Место, к которому они стремились, тоже было известно: одна из «Виверн» проследила за «боголе-тами» и обозначила координаты, по которым «Виктор» сможет точнее определиться по прибытии при помощи низкочастотного радара для зондирования поверхности.
Другим Боло 4-го полка было предложено присоединиться. «Непобедимый», «Непо», как его сокращенно называли, полностью подавив бастион Доленди, спешил на восток, чтобы присоединиться к «Виктору» в горах. «Вага» оставил незащищенный Кант и двигался на север. «Ужас» и «Сила» 3-го батальона продолжали свою первоначальную миссию в секторе Лозеталь-Паймос, но могли присоединиться в случае необходимости.
Трех Боло, два из которых прикрывали бы третьего, зондирующего подземный мир Церна, было бы достаточно.
Достаточно — для чего? У нее не было уверенности, хотя «Виктор» утверждал, что у него имеется выбор вариантов. Освобождение пленных обычно требует войск, человеческого персонала с соответствующими выучкой и снаряжением. Боло, разумеется, наиболее мощное средство ведения наземных боевых действий, но у него нет тонкости, необходимой в таких операциях, как разведка, скрытное проникновение, наконец, спасение заложников и пленных.
На полковника надежды не было: погрузился в какие-то собственные проблемы. Он сидел на палубе, обхватив голову руками. Что с ним происходило? За несколько минут он превратился из самоуверенного и воодушевленного супермена в жалкую развалину. Такая резкая и быстрая смена настроений заставляла опасаться за его психическое состояние. Неуравновешенный командир был им сейчас вовсе ни к чему.
Однако Страйкер не проявлял никакого желания во что-либо вмешиваться.
Первым они забрали Филби.
Карла Рамирес как раз нашла способ присесть, дать отдохнуть затекшим ногам. Трос оттягивал ее руки вверх, но некоторое время можно было посидеть. Вдруг распахнулась дверь, вспыхнул яркий, режущий глаза свет. Вошедшие, переговариваясь на непонятном ей цернском языке, подошли к Филби, находившемуся ближе всех к двери. Они отстегнули его и уволокли. Снова воцарилась тьма.
— Он расколется, — сказал Мейерс. — Выболтает все, что знает. И как они сообразили, кого брать? Тоже, психологи…
— Они взяли ближайшего к двери, — пояснила Карла деревянным языком. Она была следующей.
— И что… что они с ним собираются делать? — пробормотал Келси. Пытать?
— Сомневаюсь. — Карла пыталась придать своему голосу уверенность. Ведь пытка нейродуктивна. Жертва старается сказать то, что, как ей кажется, от нее хотят услышать.
— Накачают его наркотиками, — тихо сказала Ла-ра Смет. — Есть наркотики, которые заставляют отвечать на каждый вопрос, ломают всякую защиту.
— Ну, знаток нашелся… — поддел ее Келси.
— Но это так.
— Я хочу для всех прояснить ситуацию, — четко выговорила Карла. Она вздохнула, говорить этого не хотелось. — Война, вторжение — все провалилось. Флот рассеян или разрушен, надежды на победу нет никакой. Поэтому героизм неуместен. Сопротивляйтесь, насколько можно, насколько требует ваше достоинство, но можете сказать им то, что они хотят знать. Есть гипноз, есть наркотики, которые все равно обойдут ваше сопротивление, так что проку и смысла в нем нет.