– Кто это? – Идзуми выключил щетку. Голос показался ему знакомым.
– Джокер.
– A-a… -протянул инспектор, нисколько не удивившись. – Ты прям как моя бывшая жена.
– Сочувствую, – проворчал Джокер.
– Она тоже любила с утра пораньше позвонить…
– Надеюсь, вы не забыли, что сегодня принимается решение о перезагрузке Сети? – Джокер не дал ему углубиться в воспоминания. – Я хочу, чтобы вы присутствовали непременно.
– А я и не знал, что тебя моим секретарем назначили, – ответил Идзуми. – Может, и про погоду заодно расскажешь? Зонтик брать?
Биофон издал сигнал, извещающий, что собеседник отключился.
Инспектор разогрел вчерашний кофе в стаканчике инфракрасным лучом из многофункционального ножа-брелка, выпил теплую жидкость залпом, прикурил еще одну сигарету и вынул из шкафа повседневную форму.
В Парламент-Скай, самом высоком небоскребе Токио и официальной резиденции хайтек-парламента, собирался Верховный совет хайтек-пространства: представители корпораций, сенаторы, военные, президент – все шишки, чтобы скопом решить: стоит перезагружать Сеть или не стоит.
Судя по тому, что все медиа хором кричали, что надо немедленно перезагружать Сеть, смирившись с колоссальными потерями денег и информации, лишь бы избавиться от Джокера, – можно было уже предугадать, как проголосуют представители Торговой Федерации и полностью подконтрольный ей парламент.
Единственным, кто выступил категорически против перезагрузки, был шеф Бюро информационной безопасности Буллиган. Правда, он так и не смог привести внятные аргументы, почему именно перезагружаться нельзя. Все бормотал что-то об «угрозе нестабильности устройств», которую предрекали какие-то его источники, но его голос звучал неубедительно на фоне заявлений генерала Ли. Тот нарисовал четкую картинку: Джокер может в любой момент обрушить на хайтек-мегаполисы град ракет, и ничто не может помешать ему в данный момент.
– Ишь, как здорово все у них сложилось. Понадобилась перезагрузка Сети – раз, и Джокер объявился… Весомый повод… Ладно, – проворчал вслух Идзуми, прищурив глаза, чтобы в них не лез дым, и одновременно прыгая на одной ноге, пытаясь второй попасть в штанину брюк, – будем надеяться, что Джокер сам собой рассосется, без перезагрузки. В жизни всегда есть место чуду.
СМЕРТЕЛЬНАЯ ОПАСНОСТЬ
Едва самолет приземлился на аэродроме и остановился, к нему тут же подъехал грузовик. Оттуда выпрыгнул бритый наемник в черной майке и армейских брюках. Он замахал Пойндекстеру:
– Грузи всех сюда! Это последние? Скоро уже начало!
– Боже мой! – засуетился коротышка. – Мне еще надо переодеться. Я так волнуюсь! Как же я волнуюсь, вы просто не можете себе этого представить.
Надсмотрщики, приехавшие в грузовике, переглянулись и обменялись гнусными ухмылками со своими «коллегами», что охраняли людей в самолете.
Макса и всех остальных выгнали из самолета и загнали в грузовик.
– Быстрей! Быстрей! – подгонял бритый наемник, размахивая резиновой дубинкой.
Когда все оказались в кузове, парень в черной майке и Пойндекстер влезли в кабину и грузовик быстро покатился к автобану. Четверо надсмотрщиков тоже сидели в кузове, не сводя глаз с людей.
Макс посмотрел вниз, через бортик, пытаясь понять, каковы его шансы выжить, если он прыгнет.
«Даже если останусь цел, меня пристрелят», – подумал он. К тому же кварцепластиковые наручники с цепочками мешали двигаться.
Грузовик въехал в Тай-Бэй. Макс увидел вдалеке резиденцию командора, откуда два дня назад любовался видом пробуждающейся Буферной зоны. Отсюда было заметно, что с одной стороны кольца автобана подходят очень близко к отелю.
– Ну вот и «Никсон-Холл», – усмехнулся бритый, показывая на здание впереди.
Громов посмотрел в ту сторону и увидел громадный крытый стадион. В Токийском мегаполисе тоже такие были. Все подъезды к нему уже были забиты турбокарами. Со всех сторон к стадиону стекались толпы людей.
Грузовик съехал на подъездную дорогу и вскоре остановился у служебного входа. Там его уже ждали. Разумеется, очередные наемники.
– Давай, загоняй! – крикнул один из них. – Клетки уже готовы!
Бритый снова взял в руку дубинку.
– А ну поднимайтесь! Живо!
Громов спустился из кузова грузовика. Его и остальных, как стадо овец, погнали внутрь по узкому длинному коридору, потом вверх по металлической лестнице, пока они не оказались под самой крышей стадиона.
Там, под самым сводом, через весь стадион тянулись длинные металлические мосты, а по всему периметру нечто вроде узкого балкона. Мостов было много, Громов даже не смог сосчитать. Посередине каждого из мостов стояло по охраннику, а справа и слева от них – по большой квадратной клетке размером примерно четыре на четыре метра. Эти клетки были подвешены к металлоконструкциям крыши на тросах. Очевидно, их потом собирались опустить вниз.
– В самый конец гони, – сказал бритому охранник, встретивший их наверху. – Там две пустые клетки есть.
Макс посмотрел вниз.
«Никсон-Холл» был полон до отказа.
Круглое поле стадиона засыпали тоннами мелкого белого песка с ближайших пляжей, превратив в гладиаторскую арену. Прочная сетка из углепластика отделяла ее от зрителей.
Резиновая дубинка ткнула Громова между лопаток.
– Шевелись!
Максим продвигался по балкону вместе с остальными, подгоняемый окриками и ударами дубинок.
У клеток людей разделили пополам. Максим оказался в одной с Люсиль и маленьким мальчиком. Громов положил ему руку на плечо:
– Не бойся. Может, все обойдется…
– Мы все умрем, – спокойно ответил тот.
Публика внизу начала бесноваться. «Начинай! Начинай! Начинай!» – дружно скандировал стадион.
Макс заметил, что чуть ниже, справа от них, на большом бетонном балконе находится целый барабанный оркестр. Вдоль стены стояло штук двадцать гигантских, выше человеческого роста японских барабанов. Возле каждого из них – по музыканту с огромными тяжелыми дубинками, которыми полагалось бить по натянутой искусственной коже. Впереди них стояли другие барабанщики с инструментами поменьше, а в самом переднем ряду – люди с огромными блестящими тарелками.
На самой главной трибуне, украшенной красным бархатом, восседали командор Ченг и сам Бродяга Никсон – хозяин шоу. Половина его черепа представляла собой гладкую титановую пластину. В ней вращался красноватый имплант-мультивизор.
Бродяга Никсон встал, поднял свой автомат и выпустил из него очередь. Это был условный сигнал.
Музыканты начали мерно бить в свои инструменты, постепенно ускоряя темп и усложняя рисунок звука.
На комментаторском помосте, рядом с Ченгом и Никсоном, появился коротышка Пойндекстер. Он успел переодеться в белую форму с эполетами и золотой цилиндр. Зрители на трибунах начали орать так, что можно было оглохнуть.
Макс смотрел по сторонам и не мог поверить, что все это происходит с ним.
Внезапно со всех сторон посыпались снопы искр. Прожектор осветил коротышку Пойндекстера, и тот заверещал:
– Дамы и господа! Почтеннейшая публика! Сегодня наш великий солдат удачи, парень, что знает толк в настоящей потехе, угостит вас таким сочным куском мяса, который вы никогда не забудете! Ура Бродяге Никсону!
Толпа выла и бесновалась.
– Ура нашему бессменному командору Ченгу! – продолжил коротышка.
Толпа снова завыла. Началась пальба в воздух.
– Сегодня Бродяга Никсон угостит вас таким шоу, что весь мир будет завидовать тем, кто видел это своими глазами, а не через Сеть! Масса сюрпризов! Никто не берется предсказать время и исход поединка! – орал коротышка. – А сейчас – алле-ап! Сюрприз первый! Чтоб наши претенденты дрались на славу, чтоб вы не думали, будто переплатили за билеты, чтоб у всех нас было хорошее настроение, Бродяга Никсон приготовил нечто особенное! Мы начинаем! Клетки вниз!
Клетка, в которой был Макс, чуть дрогнула и вдруг резко, словно оборвались тросы, ухнула вниз.
– А-а-а! – завопили все, кто был в ней.
Макс судорожно вцепился в прутья и зажмурил глаза. Клетка летела, будто ее вообще ничего не держало. Казалось, она вот-вот грохнется на арену и разлетится на куски! Но вдруг резкое торможение. Макс не смог удержаться на ногах. Клетки замерли в двух-трех метрах от земли и начали раскачиваться.