Верховный совет хайтек-пространства, генеральный штаб, шефы всех гражданских силовых структур, представители Торговой Федерации – собрались для обсуждения возможности перезагрузки Сети ввиду появления в ней Джокера.
– Президент Рамирес! – объявил электронный голос.
Заиграл гимн хайтек-пространства.
Рамирес вошел и помахал всем рукой. Зал приветствовал его стоя.
Президент прошел к своему месту и кивнул Идзуми.
Все уселись. Перед началом любых больших собраний гости всегда в течение нескольких минут должны были сидеть спокойно на своих местах, чтобы камеры «Большого брата» всех идентифицировали и система глобальной безопасности убедилась, что биометрические параметры присутствующих соответствуют заявленным идентификационным номерам.
Рамирес чуть повернул голову в сторону инспектора и тихо сказал:
– Послушайте, Идзуми, ваше отстранение… Я не мог ничего сделать, только потребовал, чтобы поиски Дэйдры МакМэрфи как виновницы Эденской трагедии оставили за вами. Но я лично хотел бы сказать, что заинтересован в вашем участии дальше. Надо узнать правду, а не то, что генерал Ли посчитает нужным нам сообщить… Но и Эден не должен пострадать. Вернее, его репутация… Очень многие хотят, чтобы работа технопарка возобновилась.
Он глянул на часы и замолчал. 11:59. Заседание должно было вот-вот начаться.
На мониторе Рамиреса побежали цифры обратного отсчета. Ровно в двенадцать он должен встать и открыть заседание. На мониторе уже появились первые строчки его обращения: «Сограждане! Наступает час самых тяжелых испытаний для нашей цивилизации…»
Инспектор вздохнул. С каждым часом ему становилось все более очевидно, что нет никого, кто действительно пытался бы разобраться с делом технопарка Эден. Всем хотелось как можно быстрее замять «инцидент». Идзуми понял, что правительство не вмешивалось в дела Синклера, потому что корпорации были готовы на него молиться. До семидесяти процентов инноваций давал Эден. Как доктор Синклер добивался таких результатов, по большому счету никого не интересовало. Вчера в Сети появились заявления некоторых учеников Эдена, которые хотели вернуться. Каждый день отзывались иски потерпевших. Все они писали, что оправились от шока, подумали и пришли к выводу, что никакого особого вреда Синклер им не причинил. Да, было бы неплохо предупреждать поступающих, что все годы обучения им предстоит провести в виртуальном пространстве… Но это бы очень мало кого остановило!
Корпорации хотели вернуть Эден, правительство мечтало вернуть Эден, ученики хотели вернуться в Эден! Идзуми уже начал жалеть, что не послушал доктора Льюиса тогда, в бункере, когда он предлагал оставить все как есть – перезагрузить главный компьютер и подключить всех к виртуальной среде заново.
«Зачем мне все это надо? Ну почему мне все время так не везет?» – тоскливо размышлял инспектор, рассматривая лоснящиеся самодовольные лица вокруг.
Как только на часах появились цифры 12:00, Рамирес встал, набрал полные легкие воздуха, и…
В зале погас свет. Мгновенно поднялся гвалт.
– Что происходит?
– Усильте охрану!
– В чем дело?
Идзуми не тронулся с места. Только сделал глубокий вдох, будто собирался нырять. Рамирес вцепился в его руку и жалобно заныл:
– Это он! Я знаю! Я так и знал, что он явится сюда!
Гигантский плазменный экран зала заседаний вспыхнул и показал… парламентскую трибуну! Она была в точности такой же, как стоявшая на помосте.
К ней подошел Джокер в строгом официальном костюме, тщательно выбритый и причесанный. В руках он держал кипу бумаг.
– Сограждане! – сказал он так пафосно, что в тоне ясно слышалась издевка. – Наступает час самых тяжелых испытаний для нашей цивилизации!
Джокер подмигнул посиневшему от страха президенту.
– Он знает даже мою речь, – плаксиво пожаловался тот инспектору Идзуми.
Джокер на экране зашуршал бумажками, просматривая их одну за другой и бормоча:
– Тра-ля-ля… про гражданский дух… сплочение… важность демократической партии Рамиреса… В общем, думаю, это можно пропустить. Дальше у нас собирались выступить мистер Буллиган, мой старый знакомый, и некто Отто Крейнц, главный эксперт по Сети. Буллигана я бы еще послушал. Мы с ним столько лет знаем друг друга, что грех не дать старику слово. Крейнц же может о публичных выступлениях на сегодня забыть, потому что вряд ли тут есть эксперт по Сети круче меня. Итак, господа, вы тут все собрались, как я понимаю, с целью придумать, как от меня избавиться. И вы думаете, будто перезагрузка Сети вам поможет? Я правильно угадал? Впрочем, гадать мне нет необходимости. По-моему, я предупреждал шефа Бюро информационной безопасности, своего старого друга мистера Буллигана, что отныне имею доступ ко всем вашим секретам.
В зале опять поднялся сильнейший шум. Кому-то стало плохо. Раздались крики:
– Врача!
– Дайте дополнительный кислород!
– Прекратите это безобразие!..
Джокер с экрана обвел зал недовольным взглядом.
– А ну-ка тихо! – прикрикнул он.
Все присутствующие мгновенно затихли как мыши.
– Чтобы сэкономить свое и ваше время, предлагаю сразу перейти к сути, – продолжил Джокер. – Уважаемые докладчики собирались поведать вам, как трудно отключить Сеть, как много вы потеряете от перезагрузки и почему на эти жертвы надо пойти. Я невысокого мнения относительно ваших умственных способностей, но все же отдаю себе отчет, что в конце концов вы все согласились бы на перезагрузку. Черт возьми! На вашем месте я бы и сам решил, что это единственный способ от меня избавиться. А поскольку свои умственные способности я ценю повыше ваших, то стал соображать, как же мне вас обставить.
Джокер хитро подмигнул присутствующим и, словно фокусник, ловким движением вытащил из-под трибуны большой голубоватый кристалл. Размером с ноутбук. Прямоугольной формы, идеально чистый, прозрачный, светящийся.
Раздался отчетливый вздох Отто Крейнца.
Идзуми заметил, что технический эксперт судорожно вцепился в бортик своей ложи.
– О, я вижу, мистер Крейнц уже обо всем догадался, – весело заметил Джокер. – Пожалуй, он все же на что-то годен. Это, господа, загрузочный диск «Ио», центрального сервера Сети, мощнейшего квантового компьютера на Земле. Я знаю, что в Эдене вы нашли похожую штуку, но уверяю вас – она в дублеры «Ио» не годится. Разумеется, то, что я держу в руках, всего лишь муляж. Сам диск там, где ему и положено быть, но с ним все же кое-что произошло…
Джокер подбросил кристалл в воздух, и тот исчез.
– Не буду томить вас ожиданием, вижу, что треть государственных мужей уже и так близка к обмороку… В общем, господа, я покопался в кодах «Ио» и… Отныне у нее другая загрузочная программа. Отгадайте, какая…
Джокер выдержал эффектную паузу.
Буллиган вскочил со своего места. Его лицо побагровело.
– Ты!!! – заорал он. – Ты записал себя в качестве программы-ключа для загрузочного диска «Ио»?!!
– Бинго! – щелкнул пальцами Джокер. – Ах, старина Буллиган… Мне будет тебя не хватать.
– Не дождешься, – мрачно ответил ему шеф Бюро информационной безопасности.
– А вот это ты зря, – обиделся Джокер. – Твоя беда в том, что ты всегда меня недооценивал. Поэтому никак не мог поймать. Самоуверенность – грех, Буллиган. Грех! – он повернулся в сторону Крейнца: – Да-а… Наш эксперт выглядит, прямо скажем, плохо. Думаю, он уже все понял. Для тех, кто не понял, могу пояснить, о чем же мы шептались со старым другом. Разгадав несложный ход вашей мысли, я принял меры предосторожности. Слушайте внимательно, повторять я не намерен и отвечать на вопросы тоже.
Отныне я – единственная загрузочная программа-ключ для главного сервера Сети. Если вы примете решение о перезагрузке – вы от меня избавитесь. Но и перезагрузить Сеть не сможете. Все установочные данные, существующие в единственном экземпляре, будут утеряны. Роберт Аткинс, великий гений, написавший генеральную программу «Ио», умер. Не уверен, что кто-то из ныне живущих сможет повторить математическую симфонию его генеральной программы… Так что вопрос, который вы собрались обсуждать, морально устарел. Предлагаю вас подумать над другим – как с пользой прожить оставшееся вам время.