Указав пальцем в сторону открытой двери, Федор отправился на балкон, мимоходом включив старинный радиоприемник, висевший на стене. Радиоточка отозвалась на нажатие красной кнопки визгливым надтреснутым голосом певца, который на одной ноте тянул непонятное слово. Зуб болезненно сморщился, зато Федор радостно улыбнулся: лучшей звуковой маскировки не придумать!
Пропиликала короткая мелодия в мобильном телефоне, показывая, что пришло письменное сообщение. Едва взглянув на экран, Федор указал Зубу на дверь ванной комнаты, куда тот с радостной улыбкой и ретировался.
Нажатие кнопки – и Федор услышал голос Милы, которая взяла трубку после первого звонка.
– Привет, родная! – сказал Федор, чувствуя, что у него все переворачивается в душе.
– Федь, расскажи о себе, о ребятах, о наших девчонках, – попросила Мила и сделала длинный вдох.
– Ты сейчас куришь? – спросил Федор, лихорадочно соображая, о ком из одноклассников он может хоть что-нибудь сказать.
Напрягши память, спецназовец понял, что практически ничего не знает ни об одном из них. Конечно, имея возможности аналитического отдела ГРУ, можно было за неделю узнать самые интимные подробности о жизни любого человека, но особых потребностей в этом Федор не испытывал. Ведь только Милка была лучом света в серой школьной жизни. Именно лучом, который промелькнул и погас, оставив после себя сладкую ноющую боль. Федор много раз, уже имея возможности ГРУ, давал себе слово найти Милку, но каждый раз боялся. Боялся ее пристального взгляда, скептической улыбки, колкого язычка.
– И тебе советую закурить, – усмехнулась Мила.
– Да практически никого из одноклассников не видел, и особо не хочу. У каждого из нас за плечами прожитая жизнь, ошибки и правильные ходы, которые в конечном итоге тоже оказываются ошибками, – устало сказал Федор.
– Это все общие слова. Расскажи подробнее о себе. Кем ты работаешь? Что делаешь у нас в стране? – зачастила Мила.
– Тебе с конца отвечать или с начала? – спросил Федор, быстро вспоминая сегодняшнюю легенду.
– Стоп! Позвони мне завтра в это же время или пришли электронное сообщение. Адрес ты знаешь! – быстро сказала Мила, и в трубке раздались короткие гудки.
– О, опять рожа засветилась! Что произошло? – спросил Зуб, устраиваясь с бутылкой фанты напротив Федора.
– Выкини немедленно эту гадость! Ею только грязные автомобильные стекла мыть! – приказал Федор, мечтательно улыбаясь.
– Ты сейчас похож на влюбленного десятиклассника! Стыдно, товарищ капитан третьего ранга! Начинайте думать о задании! Не нравится мне твое настроение. Она же старая, как мы с тобой. Сотни молодых девчонок готовы по первому кивку прыгнуть к тебе в постель. Не говоря уже о собственной жене!
* * *
Федор достал ноутбук и, выйдя в Интернет, застучал по клавишам:
Ты знаешь, а липа кропает стихи
Все строки, в такие вот ночи
Закроешь глаза, и пахнут они
Медом твоих ладоней.
<subtitle>* * *</subtitle>
Прислушайся, слышишь? Шорох ветвей
Все так же шумит, не меняясь.
Опять тебя нет, ты акацию рвешь…
На липовый цвет не меняешь?
Федор набрал электронный адрес Милы и отправил два четверостишья.
Пальцы сами застучали по клавиатуре:
«Давно, с самого детства, никому не писал стихов – а вот только услышал твой голос, сразу снова появились стихотворные строчки. Как-то смешно! Взрослый мужик, на исходе пятого десятка, пишет стихи, как сопливый мальчишка! Но ничего не могу с собой поделать. Извини, если рифма не в цвет, но ты у меня уже много лет стоишь перед глазами с веточкой липы в руке», – дописал Федор и отправил письмо.
Открутив пробку с бутылки пива, он сделал большой глоток, откинулся на спинку кресла и принялся рассуждать:
«Сколько лет прошло, а чувства живы до сих пор! Весьма странно. Вроде и образ не помню, только глаза, чистый овал лица и нежные губы. Ах, какие у тебя, Мила, были нежные губы! Как ты целовалась!»
Федор снова перенесся на много лет назад и вспомнил девочку на физкультуре, у которой были такие смешные ямочки под коленками и черные сатиновые трусики с оборочками. Уже давно половина девчонок в классе носили обтягивающие шелковые и нейлоновые плавки, которые скорее раздевали, выставляя напоказ прелести девичьих тел, а вот у Милки все было скрыто, но в то же время эти ямочки под коленками заставляли Федора прямо дрожать от нежности.