И это сознание каким-то образом склонилось к внедренной идее, что он не должен выяснять что-либо о себе. Оно разрушило все, где запись могла давать ему какой-либо намек, и даже расплавило телефон так, что он не мог продолжать слушать информацию.
Вероятно, он проделал многое, чего даже не мог вспомнить, когда бы ни поднимались дикие, бессмысленные страхи, и ему нужна была защита!
«Вам следовало убить меня», - говорил он им. Но он знал, что они этого сделать не могли.
«Мы должны были дать вам испытать это. Вы заставили нас пообещать ничего вам не рассказывать, и мы думали, что вы, возможно, правы, — говорила ему Элен. — Мы считали, что все придет в норму с течением времени. Все, что мы делали, это пытались защищать вас до тех пор, пока это не стало невозможным.
«До тех пор, пока Элен не столкнулась с представителями правительства», - добавил Дэн. Хокс представил себе, какова бы была реакция у человека, чьи силы стали необычными.
Он был удивлен, что представители правительства беспокоили его даже для того, чтобы узнать, не получил ли он повреждений.
Он пожал плечами с беспомощным видом: «А где оно нас покидает — за норой в земле?» «Правительство отправило пятьдесят специалистов работать по материалам, представленным вами и Мейнзером, ответил Дэн, но в его голосе не было уверенности. — Они пытаются найти способ привести пси-фактор под контроль вашего логического, рационального мышления».
Он встал на колени и пополз к выходу из маленькой пещеры, пока Хокс помогал Элен следовать за ним. Когда они вышли, Дэн стряхнул грязь с одежды и направился к своему седану. Хокс пошел следом, желая сделать что-либо хорошее.
Теперь он знал ответы на все — и был более нормален, чем когда-либо.
Вместо орды монстров вокруг имелся один-единственный монстр в его собственном черепе, где он никогда не смог бы бороться с ним или никогда бы не надеялся расстаться. Он был древним Големом, искусственным человеком, — ужасом, созданным тайным знанием, чтобы разрушать все, что было раньше. Под силой подразумевалась надежда на мир. Человек, который мог делать такие чудеса, возможно, смог бы покончить с угрозой войны; он смог бы стать идеальным шпионом или провести атаку лучше, чем сотня водородных бомб, предназначенных для уничтожения сотни городов. Он мог бы уничтожить солдат и оружие. Итак, сколько бы он ни жил, из его головы никогда не исчезнет чувство опасности перед монстром. У него не было представления о пределах своих возможностей, но он был уверен, что сможет аккумулировать энергии Вселенной, чтобы сместить весь мир с его орбиты, если это необходимо для его личного выживания!
Хокс осторожно наклонился вперед, когда серый седан ехал по Десятой авеню. Рука его нащупала оружие в кармане куртки Дэна, и воровским движением он вытащил его… Он знал, что единственный выход для него — самоубийство. Он должен сам себя уничтожить, потому что никому другому это не по силам!
Он поднял пистолет, приставил его к виску, большим пальцем начал нажимать на триггер, все больше и больше, пока не почувствовал, что следующее движение решит все.
Затем он стал ждать внезапной остановки у светофора, что позволило бы сделать то самое последнее движение, прежде чем подсознание сможет остановить его.
Машина слегка наклонилась, и пистолет внезапно исчез, в его руке уже ничего не было.
Его реакции оказались слишком быстрыми, а разум не ждал, поскольку знал, что пистолет — это опасность. Хокс откинулся на заднее сидение, пытаясь думать. Наркотики исключались, он знал, что его система отбросит их.
Хокс не мог сдвинуться с места! Он поднял запястье к зубам и яростно прокусил его. Если бы он мог достать до артерии… Боль пронзила его, и он стал смотреть на кровь.
Затем кровотечение прекратилось, рана затягивалась у него на глазах до тех пор, пока на ее месте не появилась гладкая кожа. Его мозг умел возвращать клетки в первоначальный вид.
Нет, возможна только внезапная смерть.
Но никакая смерть не бывает внезапной!
На какую-то долю секунды еще сохраняется жизнь, и за эту долю секунды можно устранить повреждение либо уйти от опасности.
Выхода не было — он сможет перенести себя на другую планету либо отбросить в туманное прошлое. Но это потребует добровольного контроля, и он знал, насколько это безнадежно; многочисленные усилия показали, насколько это невозможно. Он и куска хлеба со стола не мог поднять свободно, — в своих собственных тестах, выполнявшихся им после специальной подготовки.
Перед ним стояла проблема, которую нужно было решить, и он не мог найти ни одного решения.
Ни один человек не мог навсегда решить такую дилемму, не став безумным. Хокс содрогнулся, стараясь нарисовать себе, что могло произойти, если бы он сошел с ума, и его необыкновенные таланты начали проявляться в каждой причуде ненормального ума.
Элен внезапно вскрикнула, поворачивая руль. Хокс почувствовал напряженность и стал приподниматься с сидения, но видимой опасности не было; Дэн замедлил движение; Хокс медленно опустился на сидение.
— Дэн, — шептала Элен хриплым голосом, — мы не сможем. Если мы привезем его обратно, то его найдут, а они знают, что он может наделать; они его убьют. Они убьют Уилла!
Хокс начал протестовать, но Дэн оборвал его:
— Ты права, сестренка. Они будут дожидаться своего часа до тех пор, пока он не будет знать, когда они появятся. И тогда они на него сбросят ядерную бомбу (если они должны будут это сделать). Это сработает быстрее, чем любой нервный импульс! — Он повернулся к Хоксу и потянулся к ручке двери машины: — Выходи, Уилл — иди как можно дальше, если сможешь. Я не собираюсь до самой твоей смерти тебя вести. ОНИ в конце концов тебя поймают, но я не хочу быть одним из тех, кто им облегчит задачу!
Хокс вздрогнул, к нему внезапно вернулся прежний страх: «Ты не сможешь убежать! Они поймают тебя. Беги! Быстрее!» Он вскрикнул, потому что снова замерцал золотистый туман. Он мог бы иссушить всю землю, но тогда бы не выжил сам. Он мог переместится назад во времени, но это означало бы лишь другую опасность — никто из людей не может не спать. Для цивилизованной жизни сон необходим.
Туман колебался; ощущение опасности нарастало. Затем оно прошло, как если бы дикий зверь в его мозгу не нашел ответа. Внезапно серый седан поднялся в воздух на высоту пятьдесят футов над самым высоким зданием. Он двигался вперед, медленно и мягко приземлился на боковую дорожку в Центральном парке. Хокс чувствовал, что голова у него раскалывается от боли. Дэн и Элен молча смотрели на него.
«Ты не сможешь выжить в одиночку! Никаких сил не хватит для себя! Они найдут тебя! Ты и есть свой смертный приговор! Беги не беги!
Хокс приложил руку к голове, раскалывающейся от боли, стараясь говорить громче, несмотря на жгучую боль, и медленно начиная понимать ситуацию:
— Дэн! Ученые… отвези меня туда! — После этого он, казалось, забыл ход мыслей и потерял сознание. Он мог защитить себя от всего, кроме своего мозга…Он не ощущал боли, только раздражение. Игла торчала из руки; его ум отделался от нее!
Он медленно открыл глаза. Да, он в центре группы людей; врач в белом халате стоял, глядя на руку, в которой должен был держать гиподермическое средство. Элен внезапно вскрикнула и подбежала к нему, схватившись за голову. Он взял ее за руку и медленно пожал.
— Ты нашла ответ? — спросил он. Он кивнул; тяжесть на его сердце стала легче. Голос его стал спокойным. — Ты нашла ответ!
Один из мужчин выступил вперед, но Дэн покачал головой и подошел к кушетке, где лежал Хокс:
— Нет, Уилл. Они не нашли ответа — а вы нашли. Вы нашли то, что мы должны были знать. Ваше подсознание может превратиться в дикого зверя, но это еще не безумие. Когда мозг осознает, что он не может сам себя спасти, то ищет помощи у сознания. Затем мозг отключает вас, то есть отключает себя до тех пор, пока мы не сможем работать на вас.
— Я понял, что мне нужна помощь извне, — медленно сказал Хокс. — А теперь? Убедите девушку, пострадавшую от полтергейста, что она и есть причина, и полтергейсты уйдут. Но никто не знает, как общаться с подсознанием. Все вы, психиатры, становитесь с годами сумасшедшими, стараясь найти способ напрямую достичь подсознания.