И все изображения самок на экране внезапно замерли, как если бы все они одновременно заснули. Пэт сдернула покрывало, и мгновенно все самки рванулись к дверцам клеток.
Пэт пронзительно вскрикнула и схватила телефонную трубку. Норден постарался обуздать ее пыл, но у него уже не оставалось сил. Он подсчитал, что пилоты могли выносить радиоактивность в скафандрах из такого материала достаточно долго, если под ними был надет костюм из свинца.
Но в голове происходило что-то ужасное. «Робот!», кричало все в нем — «робот и шпион!» Теперь все было достаточно просто: его периоды «расслабления» и воспоминаний о прожитом дне являлись не чем иным, как сеансами связи с инопланетянами. Его отчаянная попытка покончить с этим была сигналом для отправки Армсворта против ящериц. «Беспомощный Норден», - подумал он, — робот, что-то вроде автомата ческого выключателя. Он медленно поглаживал материю, предвкушая месть. Инопланетяне взяли человека, называемого Вильям Джон Норден с одинокого астероида и оторвали от его жизни и знаний. Они создали бледное подобие человека и отправили его шпионить для них, заставив поверить, что он настоящий и живой. Теперь нужно заставить их почувствовать поражение, которое они заслужили, когда создавали робота, слишком близкого к оригиналу по возможностям!
Потом он осознал, что его надежды висели на тонком волоске. Он обладал чем-то, что останавливало некую форму энергии от обнаружения ящерицами — неизвестной ширины полоса неизвестного спектра, которая, возможно, и не была правильной. Он повернулся, чтобы проконтролировать звонок Пэт, но было уже поздно. Слово было уже сказано, и оценено возгласами за пределами лаборатории.
Норден пытался предупредить людей со всей силой убеждения, на которую был способен, но его мало слушали. Пэт ушла спать, почти полностью истощенная краткой вспышкой надежды, Норден тоже направился к себе в комнату. Физической усталости не было — да и как она могла быть у робота? Но слишком большие потрясения притупили его сознание. Он бросился на постель, и его руки автоматически поднялись.
Он заставил их опуститься, и на этот раз был наготове, когда мозг попытался запретить это. Приказы, которые действовали на него, заставляя передавать информацию Пришельцам, частично были под его контролем. Он умудрился не думать об этом, перед тем как потерял сознание, и держать руки внизу. Он лежал, проклиная себя и существ, создавших его, молча сражаясь, пока не понял, что выиграл.
Когда он, наконец, встал, у него дрожали ноги. Усилие воли поразило даже импульсы двигательного контроля, но нарушение не было постоянным, и к тому времени, когда он миновал затемненный дверной проем Майлза, он снова двигался достаточно плавно. Он заметил удивленные взгляды, которыми обменялись его охранники, последовавшие за ним обратно к лаборатории.
— Вы тоже можете войти, — обратился он к ним. — Я буду здесь всю ночь, и теперь в моей работе нет ничего секретного. По-моему, в столе была колода карт.
Один из них посмотрел и вернулся, держа колоду и ухмыляясь.
— Спасибо, док, — сказал он. — Вы правы.
Когда Норден вернулся в кабинет, он секунду смаковал слова. Он запомнил дни, которые проводил здесь. Теперь он чувствовал некоторое одобрение среди сотрудников. Затем он с горечью скривился, осознав, что бы они подумали, если бы узнали, чем он был. Одно дело было подражать человечеству, и совсем другое — принадлежать ему.
Статья японца о теоретическом спектре все еще была там, и он начал сосредоточенно изучать ее. Почти одновременно с этим ему стало любопытно, в какую карточную игру играют люди. Он поборол это чувство, и оно превратилось в ненависть к Пришельцам.
Он последовательно поверил вычисления, но в конце запрет отбросил его. Проследить вычисления формулы требовало от него всех усилий, которые он мог посвятить проблеме, и это нельзя было сделать, пока приходилось бороться с раздвоением собственного сознания. Он с отвращением прекратил работу и повернулся к компьютеру.
Он часто наблюдал, как Пэт пользовалась им, и, очевидно, как робот, обладал хорошей памятью. Он просмотрел доступные массивы информации, пока не наткнулся на один, обозначенный как «теория поля Эйнштейна». Он открыл его и начал добавлять относящуюся к спектру информацию из книг, занося ее в память компьютера. Затем последовали вычисления из статьи. Он убедился, что материал, который они использовали, чтобы создать щит, был все еще активным, и присоединил это к информации. В конце концов он предоставил компьютеру выводить все возможные математические выкладки, которые он не смог сделать сам.
Когда с этим было покончено, больше не было нужды беспокоиться о «запрете». Компьютер сделал то, что пытался сделать он, и даже более. Он уставился на стопку бумаг.
Здесь было достаточно материала на годы работы с экстраспектральной радиацией. И его подозрение, что магнетизм был связующим звеном, казалось, подтверждалось. Но компьютер не мог сообщить ему, какая часть спектра Хардвика включала жизнь. Поле, которое использовали ящерицы, чтобы найти друг друга, было аналогично Х-лучам нормального спектра. Но если это не подтверждалось, то и не было ключа к тому, что это сработает.
Он послал запрос в библиотеку, чтобы получить больше материалов о работе Янековского с ящерицами, и ему сказали, что им придется доставить магнитную ленту с Земли.
Земля пообещала прислать корабль с материалами и другими вещами, которые он требовал, в течение трех часов; на этот раз никто не спрашивал о его приоритетах.
Затем он взглянул на часы и удивился тому, что время уже было после полудня. Он нетерпеливо встал, направляясь к столовой. Было странно, что Пэт еще не пришла.
Он встретил ее и Майлза, когда они шли к лаборатории.
Майлз подал Нордену знак следовать за ним и направился к своему кабинету. Затем закрыл дверь и швырнул на стол расшифрованные депеши.
— Пришельцы сократили расстояние. Они теперь в 10 млн км от Земли, — устало сообщил он. — Мы держались только благодаря большому количеству кораблей. Пошлите сразу сотню, и Пришельцы не смогут справиться со всеми одновременно. Если людям повезло, и они заметили первые торпеды, можно проследить их траекторию, и несколько кораблей могут продержаться достаточно долго для того, чтобы выпустить самонаводящиеся атомные ракеты в корабль Пришельцев. Но мы не можем приблизиться больше, чем на несколько сотен тысяч миль с любой жизнью на борту, потому что эта радиация — или что бы там ни было — которую они используют, является смертельной на меньшем расстоянии, так как они могут засечь нас. Вы можете понять, почему командование в спешном порядке использовало все защитные комплекты, которые могло, и отдало приказ атаковать этим утром.
Норден просмотрел депеши. Семьсот пилотов из миллиона были снабжены защитой. Треть от общего числа вернулась — но никто из тех, кто теоретически был защищен. Пришельцы явно не только заметили их всех, но и сконцентрировали ракетный огонь на этих кораблях. Это было полным провалом!
Бесполезно было напоминать, что он пытался предупредить. Земля была не в состоянии учитывать такие предупреждения. Он протянул бумаги назад; перед его глазами возникла картина семиста человек — возможно, таких же, как охранники, сказавшие, что он прав, — которые потеряли все имевшиеся шансы выжить, потому что робот потерпел неудачу.
Сознание твердило, что это бессмыслица; солдаты должны были умирать. Но картина оставалась.
— И что теперь со мной?
— Конечно, вы попробуете снова, — ответил Майлз, очевидно, удивившийся вопросу. — В конце концов, факт, что они так старались устранить корабли с защитой, показывает, что вы на правильном пути.
— Искать иголку в стоге сена. Искать след жизни, который можно обнаружить на расстоянии миллионов миль, когда мы находимся среди миллионов живых существ. Я уже работал над этим. И единственная причина, по которой мы смогли обнаружить и разобрать сигналы ящериц, — это их уникальность. Хардвик был прав и йасчет этого — вам приходится искать жизненные силы там, где они уникальны. Мне нужна изоляция от людей, животных — даже, возможно, от микробов и бактерий.