Через десять секунд Дон и Маггинс снова были на улице. Дон подумал, что, наверное, кто-то другой из экипажа мог оказаться намного полезнее на свободе, чем он сам. Но в глубине души знал, что не стоит об этом даже думать. Маггинс никогда не согласится выпустить хотя бы одного узника. В этом случае он, без сомнения, воспользуется своим оружием, чтобы остановить беглеца. Дон оставался единственным, у кого есть возможность свободно передвигаться по городу.
Шеп ждал хозяина снаружи. Вместе они отправились к дому К'мита. Новообретенный приемный отец вышел им навстречу. В руках у него была целая стопка бумаг, на лице не отражалось ни гнева, ни удивления. Наверное, Маггинс был прав: даже если бы стражники обнаружили Дона на станции, на него никто бы не рассердился.
— Ты выглядишь взволнованным, — заметил К'мит.
Дон почувствовал, что несколько потерял самоконтроль, но удержаться не смог.
— К'мит, я разговаривал со своим дядей и Дрейком. Теперь нет никаких причин бояться поверхности! Ваш купол, он ведь способен защитить от любого вторжения, даже от бомбы…
К'мит рассмеялся.
— Я знаю это, Дон К'миллер. Мы получили информацию об уровне радиации, который исходит от вашего судна, и настроили купол соответственным образом. Но всегда есть опасность появления новых изобретений.
Дон внезапно почувствовал себя полным глупцом. Теперь он уже не понимал, почему та идея о силе купола привела его в восторг. Но, с другой стороны, если К'мит знает, что подводный город находится в безопасности… Юноша глянул на бумаги в руках атланта и нахмурился. Это была очередная сводка данных, полученных с помощью радиоприемника.
Соединенные Штаты предъявили другой стране ультиматум: пять дней для возвращения «Тритона» в целости и сохранности или выплата огромных репараций. В ответ обвиняемая страна направила гневное послание, отвергающее все необоснованные претензии, и дала США четыре дня на то, чтобы были принесены формальные извинения, в противном случае была заявлена угроза полномасштабной войны.
Дон с трудом сглотнул. Он и представить себе не мог, чтo события могут развиваться с такой скоростью. Он попыталcя представить себе мир, ввергнутый во всеобщую ядерную катастрофу, которая может произойти через четыре или пять дней. Это казалось ему совершенно невозможным.
— Но тогда почему бы вам не отпустить «Тритон», сэр? — спросил он, испытывая самое настоящее отчаяние. — Вы же не хотите, чтобы там, наверху, началась война? И теперь, когда вы находитесь в безопасности…
— Одни нации сражаются с другими, потому что они полны ненависти и страха, — спокойно произнес К'мит, лицо его помрачнело. — Если бы они были доброжелательно настроены к остальным народам, никому бы и в голову не пришло, что пропавший корабль должен становиться поводом к началу войны. Мы не несем никакой ответственности за возможную войну на земле. Я пытался объяснить это вашему сенатору Кении, но он, как и ты, все время спорит, только спорит и возражает. Он только убедил меня в том, что ваш народ полон ненависти. Мне не нравится, когда меня называют шпионом, убийцей и прочими подобными словами. Но я считаю, что если представитель вашего правительства употребляет в отношении меня такие выражения, значит, ваша страна способна отравить все вокруг нас: воду, морских животных и рыб, а также сбросить на нас такое количество мощных бомб, что даже сосчитать будет трудно.
— Но… — начал Дон.
К'мит поднял руку, остановив его на полуслове.
— Позволь мне закончить. Ты еще ребенок. Но поверь мне, мы не обладаем полным барьером против внешнего мира. Существует кое-что, способное преодолевать оболочку нашего купола. Это ненависть! Пока наверху царит ненависть, единственное условие нашего выживания — тайна. Именно поэтому я должен удерживать твоих друзей в плену. И я вынужден запретить тебе впредь встречаться с ними. Сегодня вечером можешь зайти ненадолго к своим друзьям и попрощаться с ними. А потом забудь их раз и навсегда. Хотя я теперь не знаю, может ли изоляция служить достаточно полным барьером для ненависти?
Дон внимательно посмотрел на К'мита, а потом поплелся в комнату, где теперь жили С'нейфа и он сам. У него не было ни одного достаточно веского аргумента.
Глава 16 ЗАСТРЯВШИЕ В АТЛАНТИДЕ
Дон лежал в темноте, когда в комнату вошел С'нейфа. Дон уже научился выключать светящийся потолок, и больше всего на свете он не хотел никого видеть, ни с кем разговаривать.
Его мозг отказывался находить не существующий ответ на безумную головоломку. Единственной надеждой верхнего мира на спасение теперь было спасение «Тритона» и возвращение его на базу. И Дон ничего не мог сделать, чтобы осуществить это.
Он понимал, что ситуация становится все хуже и хуже.
С'нейфа включил свет, установив мягкий режим освещения, и опустился на циновку рядом с Доном. Лицо его было напряженным, как будто внутри его сознания шла отчаянная борьба.
— Она не сказала, — выговорил он наконец.
Дон не знал, что ответить на это. Тогда С'нейфа достал маленький пакет и протянул его Дону.
— Я не согласен с моим отцом К'митом. Я полагаю, мы не можем существовать как два абсолютно изолированных мира. Как и ты, я думаю, что мы должны научиться жить вместе. Мне очень трудно нарушать правила послушания, становиться предателем своего родного города, особенно при условии, что я не до конца уверен в своей правоте. Но прошу, возьми это! Это личный генератор силового поля. Ты можешь носить его под одеждой. Так ты сумеешь вывести из тюрьмы своих друзей. Я имею доступ к контролю за субмариной, так что обещаю включить поле вокруг корабля, когда вы подадите мне знак — выдвинете на некоторое время перископ. Ночью никто не работает на корабле.
С'нейфа отвернулся от Дона, не решаясь смотреть ему в глаза. Дон так растерялся, что не находил слов благодарности. Когда же он попытался заговорить, голос его задрожал.
— Не надо благодарить меня, Дон, который не должен становиться К'миллером. Я поступаю так, потому что меня толкают на это внутренние причины. Я провел полдня в храме, чтобы поговорить с богами моих отцов.
Дон сел, рассматривая то, что дал ему С'нейфа. Он столько раз натыкался в последнее время на тупиковые пути, столько раз разочаровывался, что теперь поверить не мог своим глазам. С'нейфа дал ему все ключи к спасению, а он ведь ни о чем не просил его!
— Я полагаю, не только ненависть способна преодолевать барьер, — сказал Дон тихо. — Судя по всему, любовь к ближним обладает не меньшей силой. Но мне жаль, что тебе приходится испытывать такие душевные страдания.
— Не нужно так говорить, — отозвался С'нейфа и встал, чтобы сделать освещение поярче. — Со мной все в порядке, Дон. Полагаю, я доволен своим решением. А теперь пора идти. Мой отец К'мит сказал, что тебе разрешено сегодня один раз посетить своих друзей, стало уже достаточно темно, чтобы предпринять действия. Я буду возле «Тритона». И не забудь про условный знак!
С'нейфа наклонился и почесал Шепа за ухом. Пес радостно завилял хвостом и встал, чтобы лизнуть лицо приятного человека.
— С'нейфа, — у Дона перехватило дыхание. Как это часто бывало в его жизни, серьезное решение пришло к нему внезапно. — С'нейфа, я хочу, чтобы ты оставил себе Шепа. Если хочешь, можешь стать его хозяином. Я действительно хочу этого.
Атлант медленно и удивленно улыбнулся, потом пожал Дону руку. Дон коротко кивнул, взял пакет и направился к выходу.
На улице царил обычный для местной ночи полумрак.
Дон был этим доволен, поскольку никто не смог разглядеть выражение его лица, контролировать которое он был не в силах. Он слышал, как С'нейфа закрыл за ним дверь, как переговариваются редкие прохожие. Дон ускорил шаги.
В этот вечер Маггинс не дежурил. Незнакомый стражник, не знавший английского языка, знаками дал понять, что Дон может войти. Юноша чувствовал спрятанный под курткой прибор, активизирующий костюм-пузырь, но было ясно, что со стороны он не был заметен. Дон кивнул в ответ на жесты стражника и двинулся к защитному экрану вокруг тюрьмы.