— План принадлежал Дону, — признался ему Халлер. — Я только руководил его исполнением. Я несу ответственность за всех своих подчиненных. Я доверяю им и потому готов принять их позор на себя. Что говорят обо всем этом в городе?
— Совет в полном замешательстве. Все, кроме К'мита. Он уже облачился в зеленый костюм.
С'нейфа издал тихий возглас, его лицо побелело. Он хотел что-то сказать. А потом заплакал, даже не скрывая слез.
— Зеленый цвет означает, что он носит траур по своему сыну, — пояснил Маггинс. — Он публично заявил, что С'нейфа мертв. Довольно трудно решить, как поступать с мальчиком, которого называют предателем, особенно Президенту Совета.
Халлер нахмурился.
— К'мит — правитель города?
— Что-то вроде этого. Я думал, вы знаете это. Совет имеет право наложить вето на его решения, но в остальном он практически единоличный правитель города. Так что у Дона есть шанс стать настоящим принцем, его пока не объявили мертвым. Завтра именно К'мит будет рассматривать ваше дело.
Маггинс ушел, забрав почти не опустевшие тарелки. Никто не испытывал голода. Халлер и Симпсон подошли к С'нейфе, пытаясь утешить его. Дон последовал их примеру, но не знал, что сказать. Он просто положил руку на плечо молодому атланту. С'нейфа похлопал его по тыльной стороне ладони. Дону показалось, что все это было, конечно, глупым и сентиментальным, но на самом деле правильным.
Они просидели без сна почти всю ночь, ничего не говоря друг другу. Когда огни в городе стали ярче, что означало наступление нового дня, они все еще сидели, как вечером, словно не прошло несколько часов. Маггинс принес утром только горький травяной настой, который взбадривал, помогал проснуться и ощутить прилив сил. Он поставил его перед пленниками, а потом принес еще какой-то большой контейнер и пояснил:
— Кофе. Я взял его на корабле. Они тут решили, что это ядовитое вещество, так что вам пить его не полагается. Но я решил, что сегодня это как раз то, что вам нужно. Конечно, нет молока, но…
— Ты просто волшебник, Маггинс, — вздохнул Апджон. — А как ты сам?
Маггинс мгновение поколебался, а потом согласно кивнул.
— Думаю, мне хуже от этого не будет. Давненько не пробовал кофе, — он облизал губы после смачного глотка, закатил глаза, демонстрируя удовольствие. — Если бы вы только знали, сколько лет я мечтал о чашечке крепкого кофе!
С'нейфа покривился, попробовав горькую жидкость, но все же проглотил его. Но поскольку у него не было привычки, он вскоре почувствовал стимулирующее воздействие кофе. Лицо его стало более оживленным, вернулись краски, заблестели глаза.
Маггинс подождал, пока все допьют кофе, а потом сказал:
— Ну что же, полагаю, нам пора покончить с удовольствиями и приступить к делам дня сегодняшнего. Вы готовы предстать перед К'митом, который будет судить вас?
— Здесь? — удивился Дон. Он ожидал, что их поведут по улицам под охраной, что правосудие будет вершиться в пeреполненном людьми зале.
— Так гораздо проще, чем вести вас куда бы то ни было, — ответил Маггинс. — Они здесь всегда стремятся действовать самым простым образом. Готовы?
Халлер пожал плечами: — Какая разница — сейчас или в другое время?
Маггинс вышел из сферы действия защитного поля. Через несколько минут в тюрьму вошла группа охранников с оружием наготове. Они выстроились вдоль стены, окружив узников. Наконец появился и сам К'мит. Перед ним шел писец, который должен был запротоколировать все происходящее, и еще пять атлантов — вероятно, свидетели, которые должны сообщить остальным горожанам, что суд прошел правильно. Никаких защитников не имелось. К'мит был одет в ярко-зеленую одежду, но на лице его не замечалось и следа печали или разочарования. Он пожал руку Халлеру.
— Хорошая попытка, адмирал. Естественно, мы не могли допустить, чтобы она закончилась удачей для вас. Но вы неплохо управляете своими людьми.
Потом К'мит с улыбкой повернулся к Дону:
— Я должен признать и твои немалые заслуги в этом деле, Дон К'миллер. Но, судя по всему, ты выбрал сторону, которая влияет на тебя гораздо сильнее, чем я. Поскольку в том, что ты сделал, нет ничего позорного, я с удовольствием должен признать, что в мои преклонные годы обрел в тебе достойного сына. У человека должен быть хотя бы один сын. Но как К'мит, представитель интересов Млайану, я должен заявить, что ты совершил нечто запретное. Как К'мит, повелитель своего дома и семьи, я не нахожу ничего оскорбительного для себя в твоем поведении.
Он даже не взглянул в ту сторону, где стоял С'нейфа.
Когда Кении разразился очередным потоком слов, угрожая будущими карами со стороны его правительства, К'мит сделал знак одному из стражников, тут же шагнувшему вперед и нацившему оружие на сенатора, которому пришлось замолчать. Кении просто затрясся от ужаса.
— Теперь начнем суд, — произнес К'мит громко и отчетливо. — Прошу вас, садитесь, чтобы выслушать решение.
Он немного подождал, пока стражники заставляли всех подсудимых расположиться полукругом, а потом сам уселся в центре.
— Наша практика отличается от принятых у вас на поверхности правил ведения суда, насколько я представляю их по вашим книгам. Я сам излагаю все факты. Никакого спора и обсуждения не проводится. Поскольку я знаю все необходимые факты, то могу утверждать следующее. Вы покинули без разрешения тюрьму и предприняли попытку бежать из города, нарушив тем самым мое прежнее распоряжение относительно вас. Это относится ко всем, кроме моего сына Дона, который был свободен перемещаться внутри города, но который решил присоединиться к вам, а также, кроме того, кто был сыном моего брата К'майо, и который предал город Млайану. Вот факты. Но из уважения к вам я готов выслушать ваше мнение, если вы в чем-то не согласны со мной.
— Факты изложены правильно, — признал Халлер. Кении вскочил и закричал, сжал кулаки, размахивая ими в истерике.
— Я не желаю признавать эту пародию на суд. Я не желаю становиться участником такого возмутительного акта произвола и несправедливости. Прежде всего, я объявляю о своем дипломатическом иммунитете. Во-вторых, я…
— Заставьте его замолчать, — распорядился К'мит. Один из охранником мягко подтолкнул старого сенатора к его прежнему месту и нажал на плечи, вынуждая сесть. Сенатор откинулся назад, бросил умоляющий взгляд на Халлера, который невозмутимо смотрел на него.
— Благодарю вас, адмирал Халлер, — продолжил К'мит. — Как вы знаете, наши с вами правила и законы во многом различаются. Но вы находитесь в нашем городе, так что суд будет проходить по нашим правилам и установлениям. В течение ночи я размышлял, какие меры должен предпринять.
Он сделал паузу, а потом развернул свиток и прочитал написанные на нем имена — там были все, кроме С'нейфа и Дона.
— Мы находим, что безопасность Млайану требует более тщательной охраны перечисленных лиц. Их содержание под стражей официально объявляется пожизненным, в случае крайней необходимости, когда городу будет угрожать непосредственная и серьезная опасность, они будут в первоочередном порядке предоставлены милости океана. Субмарина «Тритон» должна быть приведена в состояние, не позволяющее совершать какие бы то ни было плавания, за счет устранения с нее всех устройств и приборов, которые обеспечивают ее действия, а также снятия всех танкеров, содержащих воду, чтобы, при малейшей попытке вывести ее за пределы города, она немедленно пошла ко дну. Содержание под стражей будет укреплено усилением защитного поля вокруг тюрьмы, которая будет устроена на отдельной неприступной скале.
Открываться будет лишь небольшой участок, размером не превышающий человеческую голову, через которую будет производиться обмен пищи и отходов жизнедеятельности. Ни один житель Млайану не имеет отныне права поддерживать какиелибо контакты с заключенными. Что касается Дона Миллера, нашего сына, мы запрещаем его пребывание в нашем доме впредь до особого разрешения. Мы приказываем поместить его в отдельную комнату под особую охрану. С ним будут обращаться, как с тем, кто может в дальнейшем поступить на службу Млайану. Его пес, Шеп, который представляет собой ценность для города, останется в нашем распоряжении.