— Свинцовый бокс! Черт возьми! Хотя стой… Йоргенсон был не такой уж дурак. Когда он увидел, что до камер ему уже не добраться, он мог… Это возможно.
Палмер с шумом опустил захват на бокс и попытался поддеть крышку, но лапа была слишком толстая. Тогда рабочий, который все еще оставался там, понял, в чем суть действий Палмера, он соскользнул в бокс и ухватился за крышку люка руками в тяжелых перчатках. Затем приподнял крышку так, что Палмер смог просунуть под нее лапу захвата и откинуть ее полностью. Рабочий опустил руки, но потом снова резко взмахнул ими.
Палмер заметил это движение, перевернул бокс на бок и подтянул его ближе к машине. Изнутри лилась магма, но там промелькнуло и еще что-то.
— Ну, док, молись.
Палмер подвинул бокс вплотную к танку и снова выскочил на гусеницу, оставив дверь открытой, а внутренности танка доступными беспощадной жаре и радиации.
Но Феррела это сейчас не волновало. Он тоже вышел наружу и поспешил к боксу, чтобы помочь двоим другим вытащить оттуда огромное бесчувственное тело человека в пятислойном скафандре Томлина. Каким-то непостижимым образом они выудили из глубины ящика почти трехсоткилограммовый груз и положили его на гусеницу, а потом доволокли до двери кабины и еле втиснулись туда все вчетвером. Рабочий перевалился через порог, захлопнул дверь и без сознания повалился на пол лицом вниз.
— Оставь его, сначала надо проверить Йоргенсона.
Голос Палмера звучал глухо и тяжело, он еще не отдышался после такого напряжения, но сразу развернул танк и на полной скорости помчался к выходу, не думая о том, что это могло быть рискованно. Однако танк почти встал на дыбы и помчался, рассекая магму, с большей легкостью, чем когда они осторожно и медленно продвигались по расчищенной зоне.
Феррел со всей скоростью, на какую был способен, откручивал винты, крепившие передний щиток скафандра Йоргенсона. Он торопился, хотя уже знал, что тот, может быть чудом, но выжил: трупы не бьются в конвульсиях, таких сильных, что двухсоткилограммовый скафандр заметно шевелится. Когда танк выехал за пределы ангара конвертера, краем глаза Феррел заметил, что рабочие уже начали устанавливать новое оборудование для того, чтобы предпринять еще одну попытку погасить реакцию. Наконец броневая пластина отошла, и внимание Феррела полностью переключилось, так что он не успел заметить никаких подробностей. Он вырезал кусок одежды и сделал все неотложные уколы: сначала кураре, потом плазму, аминокислоты, нео-героин, и снова кураре, хотя так и не решился ввести всю необходимую дозу яда. До тех пор, пока пострадавшего не освободят от его тяжелого скафандра, большего для него было нельзя сделать.
Доктор повернулся к рабочему: тот уже пришел в себя и сидел, прислонившись к спинке водительского сиденья.
— Ничего серьезного, док, — выдавил из себя парень. Никаких конвульсий, всего лишь пара ожогов и эта проклятая жара. Как Йоргенсон?
— По крайней мере, он жив, — с облегчением ответил Палмер.
Танк остановился, и Феррел увидел, что из-за грузовика появилась Браун и побежала к ним.
— Снимайте ваш скафандр, идите, пусть вам обработают ожоги, а после всего зайдите ко мне в офис. Может, организуем вам месяц оплачиваемого отпуска на Гавайях, или чтонибудь в этом роде.
На лице рабочего отразились недоверие и удивление. Потом он ухмыльнулся и покачал головой.
— Если вы действительно так настроены, босс, так по мне лучше получить рассрочку на покупку достаточно большого дома, чтобы переехать туда со всеми моими ребятишками.
— Ну так выбери себе дом, и он твой задаром и без всяких условий. Ты его заработал. Может, мы подкинем еще и медальку или бутылку скотча. Эй, парни, помогите-ка.
С помощью Браун Феррел избавился от тяжелого костюма и после короткой передышки, во время которой он только и успел, что глотнуть свежего прохладного воздуха, направился к грузовику. При его приближении оттуда выглянул Дженкинс. Он приказал группе рабочих поставить груженые носилки на тележку и резко кивнул Феррелу.
— Мы со Сью решили выехать сюда на полностью оснащенном грузовике и обрабатывать раненых на месте так, чтобы все остальное сделать, когда у нас будет больше времени. Сейчас все наше внимание мы можем уделить Йоргенсону. Он все еще жив!
— Это чудо. Браун, оставайтесь здесь, пока не закончите со всеми, кто побывал внутри, а потом, может, вам удастся отдохнуть.
Три здоровенных парня принесли Йоргенсона, положили его на стол и принялись поливать громоздкий скафандр раствором динатриевой соли, прежде чем снять его. Когда они закончили, грузовик тронулся с места. Стерилизатор выдал пару свежих перчаток, и Феррел с Дженкинсом сразу взялись за работу. В первую очередь они обрабатывали наиболее серьезно обожженные участки кожи и пытались найти и немедленно удалить самые большие скопления радиоактивного вещества.
— Бесполезно, — сказал Феррел, отступив назад и покачав головой. — Он весь в этой гадости. Возможно, местами она проникла до кости. Нам придется пропустить его через фильтр, чтобы избавиться от всего этого.
Палмер смотрел на выставленное напоказ мясо. Как любому человеку, непривычному к такому зрелищу, ему было совсем нехорошо.
— Его можно поставить на ноги, Феррел?
— Мы можем попробовать, но обещать ничего нельзя. То, что он до сих пор жив, я могу объяснить только одним: должно быть, этот бокс достаточно долгое время провел наплаву и погрузился незадолго до того, как мы его нашли, буквально за несколько минут, а до этого времени вещество внутрь не проникало. Очевидно, его организм практически обезвожен, но даже сильное потоотделение не могло спасти его от перегревания, если он пробыл там хотя бы час, неважно, хорошо изолирован его костюм или плохо.
Док с восторгом посмотрел на гигантскую фигуру на столе.
— А он силен. Будь это не так, он уже умер бы от истощения, даже в скафандре и этом боксе — от судорог. В любом случае, такая вероятность еще сохраняется. Пока мы не найдем какого-нибудь способа вывести всю эту гадость из его организма, мы не можем рисковать и прекращать кураретерапию, что само по себе очень длительный процесс. Сделайте-ка лучше ему еще одну инъекцию глюкозы, Дженкинс. Да и потом, если даже и получится поставить его на ноги, я полагаю, что у нас шансы пятьдесят ка пятьдесят, что он не сошел с ума в таких чудовищных условиях.
Грузовик остановился, мужчины подняли носилки и отнесли их в здание лазарета. Дженкинс на ходу делал последние уколы. Он прошел вперед, а Феррел задержался на входе и, взяв у Палмера его сигарету, глубоко затянулся. Они отстали.
— Да, это бодрит!
Палмер зажег очередную сигарету от окурка. Сделав еще несколько затяжек, он — расслабился, плечи его опустились.
— Я все пытаюсь придумать, кто мог бы быть нам полезен в этой переделке. И знаешь, док, похоже, таких людей нет. Я посмотрел, как работает Хок, и теперь понимаю, что от него толку ждать нечего. Будь Келлар жив, он взглянул бы на это дело пару раз и выдал бы ответ. У него был талант, да он был просто гений. Это был лучший человек в ядерном бизнесе, даже несмотря на его выкрутасы, которые могли привести к тому, что мы потеряли бы наше место и шли бы по его стопам. Ну, ладно, теперь-то у нас Йоргенсон, и он или выберется, или…
Док слушал вполуха, но согласно кивнул. Сигарета немного помогала, но сколько бы он отдал сейчас за чашку хорошего кофе или крепкого чая, какой заваривает Эмма!
Эмма…
Вдруг до него донесся безумный вопль Дженкинса:
— Док! Йоргенсон умер! Он больше не дышит!
Глава 9
Эмма Феррел всю ночь напролет просидела перед телевизором и радиоприемником, закутавшись в халат, включая попеременно то один, то другой. Только один раз, почувствовав, что засыпает, она встала, чтобы заварить себе чаю покрепче.