Внезапно колесница качнулась и остановилась. Потом стала двигаться в обратном направлении. Эли взглянул вверх.
Улицу, на которую они собирались выехать, главную между дворцом и храмом, — заполняла какая-то процессия. В самом ее центре, однако, виднелось свободное пространство, по которому двигалась облаченная в длинное одеяние фигура.
Когда жрица попыталась повернуть упряжку в другую сторону, он перехватил ее руку.
— Подожди. Это и есть Атхон?
Она утвердительно кивнула в ответ. Ненависть и слабость, вот два чувства, которые владели ею в этот миг. Отчаянная ненависть и такая же отчаянная внезапная слабость, выросшая из недавней непомерной силы, вроде кислого плодика на богато плодоносящем стволе, та самая слабость, которую осознает еще до начала поединка заведомо проигрывающий.
Бинокль помог совсем немного. Сгущались сумерки. Медленно двигающаяся фигура была полностью укутана в плащ с капюшоном. Джадсон повернулся посмотреть на толпу, и вдруг, заметив двух лучников Лудха, заходящих с тыла, замер в ужасе! Здесь у них не должно было быть никаких, к черту, дел! Вот если бы Лудха можно было обратить в другую веру…
Испуганные крики толпы прервала таинственная грустная песня, которая раздавалась все громче. Эли обернулся и увидел сайонезца, бегущего к одинокой фигуре. Одной рукой тот удерживал меч. Пытался размахивать им. Что-то кричал набегу. Все тело его покрывали струпья гниющей кожи, а своей худобой он походил на скелет. Когда бегун зашатался, к нему бросились из толпы, пытаясь помочь. Но в этом несчастном теле чувствовалась еще какая-то сила. Сайонезец громко закричал, высоко поднял меч и глубоко вонзил его себе в грудь.
Облаченная в плащ фигура остановилась возле распростертого на земле тела. Среди складок материи показалась рука… Только мелькнула. И легко вытащила из раны меч.
Затем рука исчезла, и Атхон наклонился над умирающим.
Наконец — выпрямился.
Какое-то мгновение самоубийца лежал неподвижно.
Только вдруг тело его зашевелилось, он приподнялся и сел, потом тут же вскочил на ноги с оглушительным радостным воплем и бросился прямо в толпу. На его истощенном теле больше не было ни струпьев, ни гнилой кожи.
А песня звучала все громче, доходя уже до исступления.
Под эти безумные звуки процессия двинулась в путь. В середине все так же шагал загадочный странник, закутанный в плащ. Даже издалека было видно, как он печален. И как, рассматривая окрестности, грустно покачивает головой.
Джадсон кивнул жрице. Та, минуя извилистые улочки, повернула колесницу ко дворцу. Эли лихорадочно осмыслял только что увиденное. Маг и волшебник? Бог? Иллюзионист?
Кто? Если он автор того спектакля, то лучник — актер, и вся толпа являлась статистами. Невозможно. Или врач? Его это потрясло — такие способы лечения совершенно неизвестны на Земле. Ни о чем подобном не говорилось и в местных легендах. Все происшедшее вполне можно назвать чудом.
Если об этом случае станет известно на Земле, сюда тут же хлынут корабли с толпами людей всех вероисповеданий, желающих исцелиться. Среди них, несомненно, будут легковерные простаки, барышники и, вполне вероятно, некоторые из наследников президентской семьи. Фас Кайа даже более права, чем подозревала об этом сама, когда говорила об опасности, связанной с Землей. Учитывая изменчивые условия жизни там, одни лишь знания о подобных вещах могли угрожать целой системе.
Некогда Мейа несла в себе просто опасность, а Атхон может стать настоящей гибелью!
Во дворце Дюпонт и его невзрачная сестра вместе с командой из восьми ассистентов, включавшую в себя всех людей Земли в Калве, готовились к встрече вновь прибывших. Но когда Джадсон сослался на усталость, они, казалось, вздохнули с облегчением. Для них было приятнее превратить официальную встречу в веселый раут, в простой кутеж, на котором непринужденно болтают о том, что здесь происходит.
При этом нравы не отличаются строгостью — сестра Дюпонта, точно сроду не ела, развлекала мужчин, на общих глазах переходя от одного к другому, не исключая и собственного брата, вряд ли, знаете, гурмана, раз у них, вообразите себе, были тут общие дети!
Но это Джадсона не касалось. Все меньше женщин по разным причинам покидало Землю. И мужчин не порицали за неразборчивые связи здесь. Земля была сурова лишь к тем, кто сближался с чужестранцами. Но иногда это все же случалось, даже на Лудхе. Взять хотя бы тот случай… Да времени жаль.