— Обязан был догадаться! Нечего на МОП уповать, иногда и собственные мозги применить не грех. И вообще, что за пикник ты устроил в марсианском туннеле? В задании никакого пикника не предусматривалось.
— Но ведь комплект «Добрыня» включал в себя НЗ!
— Курсант Суровцев, — ласково вопросил Линёв, — не могли бы вы ответить, что означает аббревиатура НЗ, и с какой целью это самое НЗ включается в аварийный комплект? К МОП можете не обращаться, там сейчас после вычленения паразитной личности такое творится…
— НЗ, — закрасневшись словно девушка, начал Лёха, — это специальная жрачка. Так и расшифровывается: «Надо закусить».
— НЗ означает — «Неприкосновенный запас»! Не-при-кос-но-веи-ный! А ты ещё ни разу не вернулся с задания, не сожравши всё, что было в комплекте! Короче, курсант Суровцев, задание вам не зачтено. Пересдавать будете на следующий год. Тогда и поговорим о вашем распределении.
Шок от вычленения чужого разума — ничто по сравнению с тем ударом, что обрушился на Алексея. Мог бы, провалился сквозь землю, да где взять землю на шприц-звездолёте? Значит, всё, что было — было не всерьёз. И не товарищем он был для легендарной команды Лях-Козицки, а поднадзорным. Монстром, за которым присматривали, чтобы хитрорылая силикарболаудь не учинила какой каверзы… Эх, Лёха, дело плохо! — сменял ты свою жизнь на галушки и шматок сала.
— Простите, Пётр, что я вмешиваюсь, — произнёс Лях-Козицки, — но меня не поставили в известность, что производство нашего юного друга в звёздные патрульные отложено на год. Я полагал, что звание штаг-лейтенанта у него имеется, и за участие в нынешней операции представил его к награде — «Знак доблести». Мне было бы очень неловко отзывать своё представление.
— М-да… ситуация… — протянул куратор. — Курсант-двоечник, второгодник, можно сказать, и кавалер боевого ордена, который присуждается только офицерам. Признаюсь, генерал, задачку вы мне задали непростую.
Суровцев, не смея надеяться, следил за разговором.
— Давайте сделаем так, — предложил Пётр Аркадьевич. — Курсант Суровцев, как нам известно, был командирован в ваше распоряжение. Как вы полагаете, можно ли зачесть эту командировку в качестве преддипломной практики?
— Вполне, — кварт-генерал благосклонно кивнул. — Курсант Суровцев показал себя прекрасным специалистом. Можете смело ставить ему зачёт.
— Вы, как командующий звёздным патрулём, несомненно, имеете право присваивать звание звёздного патрульного.
— Приказ будет проведён сегодня же. А приказ о награждении, соответственно, завтрашним числом.
— В таком случае, нерешённым остаётся последний вопрос: о распределении штаг-лейтенанта Суровцева. Конечно, заявок всегда больше, чем выпускников, но сейчас, когда все патрульные уже распределены… было бы странно из-за одного выпускника оповещать все заинтересованные организации.
— Но может быть, — задумчиво проговорил Стальной Джо, — ваш выпускник не откажется служить под моим началом? Коллектив знакомый, ребята уже привыкли к Бэру, им будет его не хватать. К тому же, после вылущивания паразитной сущности личность вашего выпускника должна приобрести весьма любопытные свойства. Надеюсь, никто не обидится, если я назову их «человек-кенгуру».
— Да, прыгает он хорошо, — согласился Пётр Аркадьевич.
— Речь идёт не о спортивных достижениях, а о том, что последующие подсадки дополнительной личности должны происходить чрезвычайно легко. Мы получаем возможность иметь двух специалистов в одном теле. Сейчас я планирую направить свою группу на поиски провалившихся в пролом метрики. Возможно, они до сих пор живы. Конечно, у меня нет доказательств, но мне кажется, что Дюшамп со товарищи сейчас находятся на обломках станции Зет-03. Весь вопрос, как вытаскивать их оттуда? В этом деле человек-кенгуру может оказаться незаменим.
— Честно говоря, — вставил Линёв, — Филиппу самое место на обломках необитаемой станции. Будь моя воля, я бы и Гутуку туда отправил. Система жизнеобеспечения на Зет-03 выдержит любой катаклизм, а акустика в зале научных конференций — просто великолепная; выступай — не хочу. Что ещё нужно человеку для счастья?
— Оно конечно, Филиппку я бы тоже помариновал немного, а вот с его противником мне очень хочется поговорить.
— Это тот пожилой фрейзер, что исчез следом? Мне кажется, он обычный нытик. Я даже удивился, когда с ним стряслась беда.
— Четверть века назад этот нытик поставил на уши всю разведку Федерации. Это же Зебин Леш, тот самый, что пристрелил Федю Болдина — ты должен его помнить.
— Постой, Зебин Леш был убит во время перестрелки в Политауне!
— Вот именно! Я сам отправлял его труп на родину, представители Кахоу особо требовали, чтобы труп был возвращён им. А оказывается, прохвост просто притворился мёртвым, и этот казус сейчас изучают во всех разведшколах Кахоу!
— Постойте! — вмешался в беседу Тейтус Пшу, — Это что же, мой непутёвый однокашник Зебка и есть тот самый Зебин Леш, о котором пишут дурацкие книжки?
— Разумеется, если, конечно, пропавший ревнитель и есть ваш однокашник. Хорошей кашей, однако, кормили в вашем приюте, раз оттуда вышли два таких человека!
— Я тащил его по всем предметам, — проворчал профессор, — неудивительно, что он чему-то всё же выучился.
— Выйдя в отставку, Зебин Леш не успокоился, а занялся политикой, организовав полувоенную организацию «Питомцы Змеи». Это что-то вроде нашего Легиона, только действуют они в условиях подполья. На настоящий момент это самый наш упорный противник. По счастью, единственное, чего могут добиться экстремисты, что наши, что ваши, это отправиться отдыхать на Зет-03. Я бы очень хотел вытащить Леша оттуда и побеседовать по душам. Бог с ними, со старыми счётами, мне бы хотелось потолковать с сегодняшним Зебином Лешем. Любопытно, как он теперь представляет наше грядущее сосуществование.
— Кстати, — перебил генерала Джакомо Пирелли, — вы заметили, как долго молчит штаг-лейтенант Суровцев? Прежде за ним такого не водилось.
— В самом деле, — удивился Лях-Козицки. — Бэр, ты не ответил, согласен ли ты работать в моей группе?
Ну что мог ответить Лёха Бурый на этот вопрос?
Послесловие
Строго говоря, у этой книги должен быть всего один автор. С Борисом Зеленским мы приятельствовали четверть века, но ни у меня, ни у Бориса и мысли не мелькало, чтобы написать что-нибудь совместное. Борис Зеленский относился к славной когорте малеевцев. Сейчас об авторах Четвёртой волны много говорят и пишут, но при этом порой забывается, что далеко не у всех малеевцев литературная судьба сложилась удачно. В конце восьмидесятых Зеленский публиковался в сборниках ВТО, выпустил небольшую книжку в издательстве «Эридан», а потом замолчал на полтора десятилетия. Жил переводами и редактурой, во время нечастых встреч рассказывал, какой замечательный роман он пишет. А потом из Минска пришла печальная весть: Бориса Зеленского не стало.
Роман остался недописанным, собственно говоря, это и романом назвать было нельзя: огромное количество сцен, диалогов, событий, весьма слабо связанных друг с другом, возможно и вовсе относящихся к разным книгам, поскольку автор не скрывал, что одним томом дело не ограничится.
Проще всего было бы махнуть рукой и забыть о несостоявшейся книге. Сколько таких рукописей уже погибло, сгорело, вопреки оптимистическим уверениям Михаила Булгакова! Но всё-таки мы приятельствовали с Борисом Зеленским четверть века, и я взялся доводить оставшуюся рукопись до ума. Конечно, все сюжетные ходы завязать мне не удалось, но кто может, пусть сделает лучше.
И последнее. Много лет назад Аркадий Натанович Стругацкий точно так же дорабатывал посмертный роман Гребнева «Арктания». Роман тогда вышел под одной фамилией, Аркадий Стругацкий числился редактором. Но это было в те времена. Сейчас требованием издателя было наличие двух фамилий на обложке.
Вот, собственно, и всё. Буду надеяться, что книга Бориса Зеленского не заставила вас скучать.
Святослав ЛОГИНОВ