— Какое пышное соцветие подонков!
— А токийская группа выделяется своей хладнокровной зверской жестокостью даже среди них. Это ее лидер, Хироми Мацунага, задумал и осуществил бойню в аэропорту Лод.
— Я помню.
— Тогда расстреляли из пулеметов и забросали гранатами ни в чем не повинных людей, большая часть которых возвращалась из паломничества на Святую Землю. Двадцать шесть человек погибло. Так что убить одного из этих негодяев — все равно что раздавить таракана, и винить тебе себя не в чем.
Она с благодарностью в потеплевших, словно оттаявших глазах взглянула на него, придвинулась и взяла его за руку:
— Какой ты милый мальчик, Брент.
— «Мальчик»! Кажется, сейчас сейчас опять прозвучит романс «Сентябрь мой, увы, не за горами».
Окончательно разделавшись с черными мыслями, она расхохоталась:
— Что же плохого в слове «мальчик»?
— Знаю-знаю, тебе просто не дает покоя моя голубиная чистота!
Дэйл провела, чуть впиваясь ногтями, по его бицепсу:
— Ты настоящий атлет…
— Нет-нет, миссис Макинтайр, и не думайте! Только после венца! Невинность — лучшее приданое! Я бедный, но честный лейтенант флота и храню себя для первой брачной ночи! — продолжал он дурачиться.
Дэйл хохотала без передышки, и он впился губами в открытый хохочущий рот, почувствовав скользкую змейку ее языка, а на груди — сводящее с ума упругое прикосновение ее грудей. Жадная тяга к ее телу с неистовой стремительностью лесного пожара охватила его, взбурлила кровь, пресекла дыхание. Рука его легла на ее грудь, пальцы заиграли вокруг обтянутого тугим шелком соска. Дэйл выгнулась, застонала, с силой обхватила его за шею и притянула к себе, отвечая на поцелуй.
Однако вдруг ее ладони уперлись ему в грудь, отталкивая его, и она высвободилась:
— Нет, Брент, — произнесла она, задыхаясь.
— Почему? Что случилось?
— Сама не знаю. Что-то не то мы делаем, — потрясла она головой, потом поправила растрепавшиеся волосы и взяла свой стакан.
— Слишком быстро? Слишком скоро?
Мизинцем она гоняла в стакане кубик льда.
— Я вовсе не кисейная барышня, но… Брент, мы же с тобой видимся второй раз в жизни. Да, наверно, ты угадал: слишком резко взяли с места. И потом… — она показала в сторону коридора. — Там, под самой дверью торчит этот твой старшина…
— Он тебе мешает?
— Мне как-то не по себе.
Брент сделал большой глоток виски, подумав о том, с каким мрачным юмором подстроила судьба безумные обстоятельства их встречи.
— А кроме того, ты не желаешь сидеть за растление малолетних, — скрывая за шутливостью тона досаду, сказал он.
Дэйл снова рассмеялась:
— Ну что ты заладил одно и то же?!
Она встала и потянула его за руку, поднимая с дивана. Брент обнял ее, и она, прильнув к нему, шепнула в самое ухо:
— В этом отеле — штук шесть ресторанов, один лучше другого. Сейчас я тебе отдам дискету, а потом мы спустимся и пообедаем. Не забудь — у нас деловая встреча.
— Ну разумеется! Разве я дал вам повод думать иначе?
Смеясь, она скрылась за дверью спальни и вернулась с маленьким плоским свертком. Брент спрятал его во внутренний карман тужурки. Дэйл взяла его за обе руки и устремила на него свои изумрудные глаза, ярко отражавшие свет люстры.
— Так ты считаешь, от сентября до мая — недалеко?
— Рукой подать, — улыбнулся Брент. — А осень — самое прекрасное время года. Деревья надевают свой великолепный наряд, а солнце и облака устраивают в небе ни с чем не сравнимые действа.
Она жадно припала к его губам.
— Это — тоже ни с чем не сравнимое действо… — хрипловато сказал он, когда они наконец оторвались друг от друга.
Дэйл взяла его за руку и повела к дверям. В коридоре к ним присоединился старшина первой статьи Куросу.
И в заполненном людьми лифте, и потом, входя бок о бок с Брентом в новый французский ресторан на первом этаже, Дэйл чувствовала себя по-настоящему счастливой: в лифте она держала его за руку обеими руками, ловя завистливые взгляды других женщин. Впрочем, с не меньшим вниманием, смешанным с опасливым любопытством, смотрели люди и на Куросу, который свирепым взглядом встречал каждого, кто входил в лифт.
— Я еще ни разу тут не была, но, по слухам, кухня великолепная. Кормят, как в Париже у «Максима», и вся обстановка — как там.
Они вошли в просторный зал, пышно украшенный шелковыми обоями и бархатными драпировками им в тон, освещенный тремя огромными хрустальными люстрами. Затянутый в смокинг метрдотель — высокий сухопарый пожилой француз, державшийся прямо, как Наполеон на смотру, и по-наполеоновски отдававший распоряжения официантам, повел Дэйл и Брента к столику в центре зала возле самой площадки для танцев.
К удивлению Дэйл, ее спутник отказался и потребовал, чтобы их посадили за другой стол — угловой, обращенный к единственной двери. Перед ним шел изогнутый кожаный диванчик, на котором могли вплотную друг к другу усесться только два человека. Дэйл оценила всю прелесть этого места, оказавшись бок о бок с Брентом. Она понимала, что сегодняшний вечер может оказаться последним, и больше они не увидятся никогда. Ей хотелось быть как можно ближе к нему, и пальцы ее вздрогнули, коснувшись его руки, лежавшей на сиденье диванчика.
Мэтр сделал быстрое повелительное движение, и к столику плавно скользнул маленький изящный человек лет тридцати.
— Мадам, мсье лейтенант, это ваш официант Марсель Плюбо, — представил его мэтр и удалился, явно раздосадованный тем, что клиенты проявили такую разборчивость в выборе стола.
Тут он заметил приближающегося с винтовкой на плече Куросу и остановился, словно человек, не заметивший стеклянную дверь и с размаху треснувшийся о нее лбом.
— Этот… человек с вами, мсье лейтенант? — неприязненно обернулся он к Бренту.
Плюбо хранил молчание, держа в руках меню.
— Oui, monsieur, — копируя его величавую манеру, ответил Брент.
— Тысяча извинений, мсье, но он не может находиться в зале со своим рю…ружьем.
Брент, улыбаясь, приказал Куросу стать у дверей. Старшина ответил «есть», вытянулся, четко повернулся через левое плечо и, провожаемый сотней недоуменных глаз, строевым шагом, грохоча тяжелыми ботинками по дубовому паркету, направился на свой пост. В мертвой тишине слышался только этот отчетливый грохот, подобный винтовочным выстрелам.
— Я с авианосца «Йонага», — объяснил Брент. — Ему приказано меня сопровождать и охранять. Он — моряк дисциплинированный, порядок знает и не доставит вам ни малейших неприятностей или неудобств.
Упоминание «Йонаги» произвело на мэтра магическое действие — он сделал легкий полупоклон и улыбнулся, хотя, по наблюдениям Дэйл, не совсем еще оправился от потрясения. Знает этот моряк порядок или не знает, но он торчит в дверях зала и глазеет на обедающих, а некоторые из них уже поспешили расплатиться и уйти. Другие собирались последовать их примеру.
— Служба безопасности отеля будет возражать, мсье, — с легкой дрожью в голосе сказал он.
— Пусть попробует, — ответил Брент. — Дайте нам, пожалуйста, меню.
Уязвленный мэтр повернулся на каблуках и отошел.
Однако отдельные охранники почему-то не проявили к старшине с винтовкой никакого интереса — их вообще не было видно, как будто они сделали для себя выводы из скандала, который устроил здесь вчера матрос Накаяма. То ли они были безнадежно некомпетентны в своем деле, то ли решили не связываться ни с кем из личного состава «Йонаги», но вероятнее всего, кто-то, наделенный властью и силой, предупредил их, чтобы оставили в покое моряков. Дэйл подозревала, что этот «доброжелатель» был либо сам адмирал Фудзита, либо тот, кто действовал по его приказу.