Новички переглянулись: чувство неуверенности, владевшее ими, почти физически ощущалось в кают-компании. Естественно, его заметил и адмирал:
— Знаю-знаю, сейчас вы сбиты с толку и растерянны. Это естественно, и винить вам себя не в чем. Вы все — не первый день на флоте и, гарантирую, быстро освоитесь. Вся разница между нашим «Блэкфином» и ПЛАРБом в том, что у нас нет компьютеров, а значит, и визуального отображения на дисплеях и мониторах всего, что делается на посту погружения и вплытия, в ГАС, в машинном отделении, в торпедных отсеках. Тем не менее «Блэкфин» — лодка как лодка со всеми присущими лодке свойствами и характеристиками: не очень-то проворна, медленно погружается… Она — дочка старой «Голландии», а вы имели дело с внучками, вот и все. Зато она может лежать на грунте беззвучно, как мертвая, а эти современные красотки — самые шумные из всех обитателей моря, и грому от них больше, чем при извержении вулкана. — Его серо-зеленые глаза устало оглядели сидящих за столом. — Чудес на свете не бывает, я их и не жду, но на усердие, трудолюбие, желание овладеть новой для вас техникой рассчитывать могу и должен. — Он чуть сощурился, и продолжал, отделяя слово от слова как бы ударами топора: — Рассчитываю и на то, что не дрогнете в минуту опасности, при встрече с врагом. И помните, джентльмены, «Блэкфину» предстоит дальний поход до зоны его боевого патрулирования, и, поверьте старику, к этому времени вы будете знать лодку лучше, чем своих жен или… — он коротко глянул на Брента, — возлюбленных. — Прошелестевший в кают-компании смешок разрядил напряжение. — Все свободны.
Следующие два часа Брент провел в радиорубке с Доном Симпсоном, Тони Ромеро и двумя немолодыми японцами, отданными ему под начало, — Гороку Кумано и Сиро Мацуокой. Первый, коренастый, с начинающими редеть волосами, восемь лет прослужил в торговом флоте и еще десять — в Силах самообороны. Его товарищ, потомственный рыбак, можно сказать, вырос в море, проплавав восемнадцать лет на кораблях японского флота. Оба были смышлеными, схватывали на лету и буквально глотали наставления, как будто английский был для них родным. Они сменили зеленые робы на «синее рабочее» обмундирование американских моряков — синие шапочки с длинным козырьком, синие рубашки чертовой кожи, черные носки, брюки из грубого сукна. Теперь весь экипаж лодки был одет одинаково. «Все они члены одной команды и не должны отличаться друг от друга, даже если мне придется у всех на заднице отпечатать слово „Блэкфин“, — как выразился Реджинальд Уильямс.
Брент вскоре убедился, что четверо его подчиненных блестяще владеют телеграфным кодом, флажными сигналами по международному своду и знают все существующие на свете флаги и вымпелы. Все это должно было им пригодиться: когда лодка пойдет в надводном положении, они будут стоять сигнальные вахты, одновременно выполняя обязанности впередсмотрящих. Бренту нужны были еще люди, но он знал, что может рассчитывать всего лишь на двух матросов. Но матросы эти никак не могут считаться классными специалистами, они еще очень мало знают и умеют — их придется всему учить, а делать это опять же придется ему и его старшинам… Он только собрался зайти в ходовую рубку посмотреть на компьютер управления торпедной стрельбой, как по принудительной трансляции его срочно вызвали в кают-компанию.
Там он с Питтмэном, Оуэном и Бэттлом погрузился в изучение руководств по средствам связи. Сам он листал тоненькие, помеченные 1942 годом, брошюрки — наставления по эксплуатации компьютера торпедной стрельбы. «Компьютер… — хмыкнул он. — Значит, уже тогда были компьютеры?»
Еще через несколько часов, когда все уже выдохлись, а у Брента заболели глаза, в кают-компанию вошел адмирал. Он по-стариковски грузно и устало опустился в кресло, сообщив троим новичкам, что старший механик ждет их в машинном отделении. Когда они вышли, он повернулся к Бренту:
— Новый радар и РЛС радиоэлектронной разведки смонтируют завтра. Получаем SPS—10, РЛС обнаружения надводных и воздушных целей.
— О Господи! «Десятке» — лет тридцать!
— «Вестингауз» слегка модернизировал ее. Новая катодная трубка.
— Ну а РЭР чем нас порадует?
Аллен медленно раздвинул губы в улыбке:
— С радиоэлектронной разведкой дела обстоят получше, чем с гидропеленгатором. Нам дают WLR—8.
— Мощная штука, — просиял Брент.
— К тому же модернизирован.
— Неужели?
Аллен рассмеялся:
— У нас на лодке места не хватит для всей системы.
— Для компьютеров? Их два, а без них — это просто груда железа.
— Обойдемся одним. Нам дают «Сильванию» PSP—300.
— Отлично. Это уже режим автоматического захвата и сопровождения цели. Немало.
— Немало, Брент. И измерение направления сигнала, анализ частоты, модуляции и ширины импульса.
— Но каталога первостепенных «угроз» нет?
— Нет. — Кончиками пальцев адмирал провел по отросшей седой щетине на подбородке. — В ходовой рубке места для него не хватит. Я прикажу поставить его в ЦП у поста погружения и всплытия. Так или иначе, использовать его мы будем перед всплытием и на поверхности.
— Правильно, сэр.
Взгляд адмирала стал озабоченным:
— Вот какое дело, Брент… Я не смогу завтра пойти с вами в ООН. — Он беспомощно развел руками. — Ты сам видишь, что творится на лодке: миллион проблем и все надо решить одновременно. Если останусь здесь, проку и пользы будет больше. Итак, пойдете вы с Бернштейном, а мою особу будет представлять старпом.
— Я уверен, что все это будет впустую, сэр.
— У нас приказ — никуда не денешься.
— Разумеется, сэр.
Адмирал пробежал пальцами по столу, как по клавишам рояля.
— Есть один маленький, едва заметный шансик на то, что будет сделан первый шаг ко взаимопониманию.
— С палестинцами? Но ведь в этой игре они пешки. Тяжелые фигуры — это Каддафи, Хафез Асад, Саддам Хуссейн, Валид Джумблат…
— Знаю, знаю, Брент. Но Арафат пользуется большим влиянием в арабских кругах.
— Теперь в игру вступает еще и Хомейни.
— Откуда такие сведения, Брент?
Лейтенант передал ему свой разговор с Дэйл Макинтайр.
— Скверно, — выслушав его, покачал головой Аллен, но уже в следующее мгновение плутоватая улыбка заиграла на его лице: — Кстати, лейтенант Росс, в пятницу вечером идете в увольнение. Надеюсь, вы используете его с толком.
Брент покраснел, как школьник.
— Постараюсь, сэр.
До штаб-квартиры Организации Объединенных Наций было недалеко — по диагонали до Ист-Ривер и Сорок Второй улицы, — однако поймать такси оказалось очень сложно: количество их сильно сократилось из-за нехватки бензина. А к «делегации адмирала Фудзиты» в последний момент прибавился еще один член — старшина торпедистов Масайори Фудзивара. Аллен отправил его с Брентом в качестве, как он сказал, «советника и телохранителя»: «Он будет прикрывать тебе спину — от арабов можно ждать чего угодно».
Брент не возражал: Фудзивара и вправду был надежнейшим из надежных. Пистолет остался на лодке, а без него Брент чувствовал себя словно раздетым. Но пронести «Оцу» через установленные при входе в ООН рамы-детекторы было невозможно.
Три такси промчались мимо, и тогда старшина стал посреди Вест-авеню, так что четвертому волей-неволей пришлось затормозить. Водитель выругался и закричал, что машина заказана. Фудзивара, хлестнув своим кожаным витым жгутом по ветровому стеклу, схватил его за шиворот. Тотчас выяснилось, что заказ может и подождать. Брент, Бернштейн и Уильямс, не теряя времени, залезли на заднее сиденье, Фудзивара сел впереди. Рядом с элегантными моряками в «синем повседневном» полковник в своем песочном бесформенном комбинезоне смотрелся несколько странно и выпадал из ансамбля. Однако все уже не раз слышали от него: «Пока моя страна воюет, я в штатском ходить не буду».
Тридцатидевятиэтажная башня Секретариата ООН, сотворенная из белого мрамора, зеленого стекла и алюминия, выделялась своим величавым изяществом даже в этом мире великолепных небоскребов, окружавших ее.
Они вылезли из такси на Первой авеню и подошли к семи бронзово-никелевым дверям главного входа в здание Генеральной Ассамблеи. По дороге Уильямс прочел надпись на постаменте бронзовой фигуры: