Утром мы всей группой сделали набег на ближайшее поле и оборвали там все ромашки и полевые гвоздики. Получился огромный букет, который мы и преподнесли своему инструктору...
И, глядя теперь на Катю, счастливую, взволнованную, я только сейчас полностью осознал, сколько же ей надо было иметь выдержки, терпения и душевного такта, чтобы управляться с нами, десятью гавриками, у каждого из которых был свой нрав и характер. Она никогда не кричала на нас, не ругалась, не иронизировала, а брала нас своей мягкостью, женственностью. Словом, Катя Зуева оказалась настоящим инструктором. А ведь мы поначалу хотели от нее сбежать...
* * *
После обеда мы уже втроем снова вошли в зал и уселись на свой последний ряд. Продолжая разговор, я тихонько спросил Зуеву:
- Так это вы, Катюша, на своих "кукурузниках" нам ночью спать не даете? Вот не знали, что это вы рядом с нами стоите. Мы думали, какие-нибудь старики-пенсионеры. А то давно бы к вам маршрутик проложили!
- Вы, Сережа, нас обижаете. На этих машинах и летчики летают - молодые, здоровые. У нас с ними дружеское соревнование идет. Вот все боимся, как бы они нас не обошли. Однажды был такой случай... Погода стояла скверная. Они звонят нам: "Ну что, красавицы, сидите? Скучаете? А мы начали потихоньку". Нас это заело. Пошли к командиру эскадрильи. Так и так, говорим, соседи летают, фашистов бьют, а мы бездельничаем. Комэск долго нас разубеждала, но мы все ж уговорили ее и всю ночь бомбили передовую. Ориентировались по времени, а больше полагались на чутье.
Утром идем отдыхать. От усталости ноги заплетаются. Вдруг навстречу нам штурман соседнего полка. Остановили его, спрашиваем: "Ну, товарищ майор, много ли сегодня вылетов сделали?" Он удивленно посмотрел на нас и отвечает: "Да вы что, девчата? Какие вылеты? Мы всю ночь спали. С вечера, правда, вылетов десять сделали и прекратили. В такую погоду хороший хозяин собаку из дома не выгонит". Тут мы все поняли. Разыграли нас летчики. Ох как же мы на них разозлились! На этого бедного майора накинулись скопом, а он смеется: "Милые девушки, это, должно быть, вас ребята подзавели. Я вот им покажу, бездельникам!"
Слушая эту историю, мы с Николаем смеялись от души.
После совещания на аэродром поехали вместе. Подошли к самолету Зуевой. Николай обошел машину кругом, взглянул на стальные ленты-расчалки, которыми крест-накрест были стянуты верхние и нижние крылья, и шутливо спросил Катю:
- Аппарат еще крепкий?
- Да служит пока, - улыбнулась Катя. - Это он с виду такой хилый.
- А ну, проверим!
Стрелков ухватился за крыло, сильно тряхнул его. Легкий, сработанный из дерева и обтянутый тканью самолет заходил ходуном.
- Тише, Коля, развалится! - я испугался не на шутку.
Катя рассмеялась:
- Да он и не такую встряску выдержит. В какие только переделки с ним не попадали! Неделю назад лечу на задание. Ночь темная, хоть глаз коли. Подхожу к передовой. Вдруг прямо передо мной яркая вспышка! Самолет словно пушинку кинуло вверх и положило на крыло. Поняла: рядом разорвался зенитный снаряд. Меня сильно оглушило, а показалось: заглох мотор. Ох и испугалась! Думаю, ну все, отвоевалась, Екатерина. Но взяла себя в руки, поборола страх. По пожарам и вспышкам разрывов сориентировалась, где небо, где земля, и выправила машину. Прислушалась. Мотор гудит ровно, из патрубков видны голубоватые языки пламени. Значит, тянет мой У-2! Ну, прощайте, ребята, - и Катя протянула руку Стрелкову.
Николай взял ее маленькую ладонь, задержал в своей руке. Катя покраснела и опустила голову.
- Садитесь, Катя, Я дерну за винт.
Взявшись за лопасть, Николай повернул ее несколько раз. Нащупав в моторе пружинящую компрессию, скомандовал: "Контакт!"
- От винта! - крикнула Зуева. Николай отбежал в сторону. Мотор сразу взревел. От мощной тяги винта самолет подался вперед. Я выдернул из-под колес колодки, приложил руку к козырьку фуражки. Покивав нам напоследок из кабины, Зуева пошла на взлет.
Мы долго смотрели вслед удалявшейся, похожей на большую стрекозу машине.
- Ну, Сережа, и ты давай пять. Мне тоже пора, - голос у Николая чуточку дрогнул, хотя он и улыбался бесшабашно. - Будь здоров, старина. Может, еще встретимся...
И мы крепко с ним обнялись на прощанье.
* * *
Получив новые самолеты, наш полк летел на фронт.
На Волге еще дули холодные, пронизывающие ветры, а здесь, на южном участке фронта, ярко светило солнце.
После посадки, зарулив машину на стоянку, я выключил мотор и открыл кабину. Меня сразу же обдало блаженным теплом. Я выбрался на крыло и, расстегивая лямки парашюта, осмотрелся. Мой взгляд сразу наткнулся на белую кипень цветущих садов. Они подступали вплотную к аэродрому. На другой его стороне я заметил силуэты "яков".
- Антонов! - обратился я к своему механику, меня встречавшему. - Это чьи там аэропланы?
- Ей-богу, командир, не знаю. Будто бы полк ПВО... В это время у соседей взлетела зеленая ракета. У двух истребителей закрутились винты, и "яки" пошли на взлет.
- Куда это они, проветриться решили? - спросил техник.
Я сопровождал самолеты взглядом, пока не понял, в чем дело.
- Нет, Антонов, не проветриться. С запада "приятель" идет (так мы называли немецкий самолет-разведчик). Высоковато забрался, осторожничает... Только опоздали вы, братцы мои, с вылетом. Пока свои пять километров наберете, "приятеля" и след простынет. Как думаешь, Антонов?
- Уйдет, - коротко согласился со мной техник. Немец прошел строго над нашим аэродромом точно на восток.
К нам подошли другие летчики. Один из них, Муравьев, усмехнулся:
- Видали, как фашисты оперативно работают? Не успели мы на новом месте из кабины вылезти, а они нас - на пленочку! Прилетят домой, увеличат снимок - не только самолеты, Антонова с открытым ртом увидят. Закрой, Женя, варежку, не то ворона влетит!
Все рассмеялись. Мой Антонов зло сверкнул глазами, но промолчал. С Муравьевым, остряком и балагуром, он опасался связываться. По опыту знал: себе будет дороже.
Между тем разведчик, пройдя над нами, растаял в небе. Растворилась в густой синеве и пара "яков". На аэродроме снова воцарилось спокойствие. Продолжалась обычная работа: заправка машин горючим, воздухом... Вдруг на стоянке кто-то радостно крикнул: