Ещё один современный западный автор, Р. Пайпс, утверждает, что «на Юге действовали уральские и сибирские казаки и башкирские части, все под командованием атамана Александра Дутова»[51]. Мало того что такая характеристика является откровенно примитивной, она ещё и не соответствует действительности — основу войск Дутова составляли оренбургские, а никак не сибирские казаки. Западные авторы также преуспели в создании образных, но, как правило, негативных характеристик Дутова. Так, Ричард Лакетт почему-то назвал Дутова человеком «с жестокостью и низким коварством»[52]. По оценке автора книги о Колчаке Питера Флеминга, Дутов — «полный, с глазами спаниеля, невзрачный низкорослый человек»[53]. Довольно поверхностные и часто ошибочные суждения о Дутове содержит книга чешского историка С. Ауского[54]. Канадский историк Н. Перейра ставит Дутова в один ряд с остальными казачьими атаманами и полагает, что он отметился «как неутолимой жаждой грабежей и крови, так и полным презрением к гражданской власти и надлежащему судопроизводству»[55]. Подобная оценка не только не основана на каких-либо документах, но и вообще не имеет ничего общего с действительностью. В целом необходимо отметить, что западная историография изобилует различными оценками личности Дутова, в основном в работах обобщающего характера, но не создала целостной и сколько-нибудь достоверной картины его жизни и деятельности.
Итак, серьёзной научной биографии Дутова на широком фоне военно-политической истории России периода революционных потрясений до сих пор не создано. Более того, задача полномасштабного изучения жизни и деятельности оренбургского атамана ранее исследователями не ставилась. В этой связи по меньшей мере странным кажется утверждение одного из современных уральских историков, что «в изучении политических проблем революции 1917 г. на Урале трудно в ближайшее время ожидать каких-то прорывов»[56]. Изучение жизненного пути Дутова как раз и даёт уникальную возможность проанализировать целый комплекс сложнейших проблем истории России переломного периода, совершив подобный прорыв. В своей работе я попытаюсь на широкой источниковой базе решить эту задачу.
Нельзя не обратить внимание и на тот факт, что с конца 1980-х гг., когда были сняты ограничения на доступ к архивным коллекциям по истории Белого движения, по сей день не появилось ни одной основанной на этом уникальном материале специальной работы ни по истории антибольшевистского движения оренбургского казачества в целом, ни по отдельным аспектам этой темы. Некоторое исключение составляют лишь диссертация Н.А. Чирухина, охватывающая лишь события до осени 1918 г. и к настоящему времени уже во многом устаревшая, а также моя предыдущая книга о генерале А.С. Бакиче, в которой антибольшевистское движение оренбургского казачества рассмотрено с осени 1918-го по 1922 г. В данной работе через призму биографии атамана Дутова предпринята попытка более подробного рассмотрения истории борьбы оренбургских казаков с большевиками с момента зарождения антибольшевистского движения и значительно более широкой и крайне сложной проблемы участия казачества в революции и Гражданской войне.
Полноценное исследование жизни и деятельности Дутова было бы невозможно без многолетней предварительной работы над некоторыми аспектами его биографии, а также над биографиями соратников Дутова по антибольшевистской борьбе — генералов И.Г. Акулинина, А.С. Бакича, И.М. Зайцева, полковника Ф.Е. Махина и других вождей антибольшевистского движения оренбургского казачества. Результаты этой работы нашли отражение в ряде моих публикаций и книге[57]. Но не подлежит сомнению и то, что биография Дутова куда более многогранна по сравнению с биографиями окружавших его офицеров или чиновников. Дутов — это не только и даже не столько военный деятель, сколько политик, деятельность которого самым существенным образом отразилась на военно-политической, социально-экономической и даже культурной жизни Южного Урала периода 1917–1919 гг. Сознавая невозможность одинаково подробно проанализировать все три весьма значительные составляющие деятельности оренбургского атамана, я делаю акцент на первой из них как на наиболее значимой в условиях Гражданской войны, стараясь по возможности рассмотреть и остающиеся.
52
55
56
57