Добровольцы прикрыли Таганрогское направление, оставленное казаками. Сил у них было мало. 10 января полковник Кутепов телеграфировал в Новочеркасск: «Между ст. Иловайская и Таганрогом ни одной казачьей части нет... Если сегодня к вечеру Матвеев Курган не будет занят 16-м Донским полком, я снимаю ответственность за город Таганрог»104.
Венцом всех калединских несчастий стала фактическая измена двух дивизий — 5-й и 8-й — и гвардейской бригады, прикрывающих область с северо-запада. Большевики подговорили их разогнать Войсковое правительство, обещали, что прекратят тогда войну.
Казаки перехитрили сами себя, заявив, что будут защищать Дон, но без офицеров. «Долой погоны!». 10 января 1918 года по инициативе дивизионного комитета 5-й Донской дивизии в ст. Каменской собрался Съезд фронтового казачества, объявивший себя властью на Дону. Участники съезда больше всего на свете хотели мира и требовали роспуска «добровольцев» и «партизан», которые, как казалось, одни желают воевать.
Вожди новой «каменской власти» вступили в контакт с большевиками (те, собственно, и подбили их объявить себя властью), от их имени два возвращавшихся с фронта полка — 8-й и 43-й Донские — захватили важнейший перегон Зверево-Лихая, соединяющий две узловые станции. Именно сюда, к этим станциям, стремились Сивере и Саблин...
Тогда Каледин поднял по тревоге стоявший в Хотунке под Новочеркасском отряд Чернецова, чтобы хоть кем-то прикрыть донскую столицу с севера...
Отряд Чернецова выезжал вслед за делегацией Войскового правительства, отправившейся уговаривать каменских мятежников. Сам Каледин провожал его.
Невысокий, исхудавший Чернецов с оголенной шашкой шел, чуть отстав, и смотрел в седой затылок Донского атамана.
Без малого двести бойцов стояли перед Калединым стройной шеренгой, и каждый смотрел ему в глаза. Они уже знали о страшной измене, знали свои силы и знали, что их ждет. И Каледин старался честно смотреть им в глаза, но его взгляд профессионального военного постоянно спотыкался о разнобой в одежде построенных по росту чернецовцев. Студенты, гимназисты, вот из реального училища, вот из коммерческого. Эти здоровяки — семинаристы. А вот в черных шинелях из старших классов кадетского корпуса, совсем мальчишки. «Мальчики, мальчики мои...», — шептал про себя атаман. Он хотел обратиться к ним, чтобы воодушевить на бой, на победу... «Славные птенцы», «цвет донской молодежи» — эти слова Митрофана Богаев-екого были как нельзя кстати сейчас... Но сплошным строем пошли привычные серые шинели юнкеров, взгляд уперся в безусые лица (многие, невзирая на мороз, были в фуражках), высокие слова ушли, и снова — «Дети... совсем дети... Мальчики, мальчики мои...».
Так он ничего и не сказал. Вернулся к середине построения и молча благословил их на фронт...
Но «каменские власти», назвавшие себя Донским ревкомом, не хотели воевать и с Войсковым правительством. Начались переговоры. Они сразу же зашли в тупик, так как Донской ревком (Подтелков, Кривошлыков, Скачков, Лагутин...) требовал полноты власти на Дону. И сил, которые разогнали бы этих самозванцев, не было. Ни один Донской казачий полк в то время не выступил бы против своих братьев-фронтовиков.
Вот телеграмма от 11 января 1918 г. из Новочеркасска в Кри-вянскую, командиру 16-го Донского полка: «Сегодня ночью большевики заняли ст. Каменскую, с которой в настоящее время связи нет. Продвижение вооруженных банд из Макеевского района на Ростов продолжается, и там большевиками уже занята ст. Успенка. Положение области становится чрезвычайно серьезным. Войсковой атаман верит, что все истинные сыны Дона исполнят свой долг, и поэтому приказал 16-му полку, не медля ни минуты, грузиться в Новочеркасске для отправления в Матвеев Курган. Эшелоны уже поданы. Об исполнении ожидается донесение. Нач. штаба походного атамана полковник Сидорин»105. Т.е. полк посылается туда, где не может столкнуться с такими же казачьими полками.
Но даже в случае столкновений не с казаками, а с Красной гвардией, если дело доходило до стрельбы, донское командование избегало отдавать конкретные приказы. Вот телеграмма от 14 января в Мечетинскую полк. Быкадорову: «Большевики заняли Матвеев Курган, идет артиллерийский бой. Войсковой атаман рассчитывает [:] 58 полк выделит [из] своего состава дивизион с пулеметами и срочно выдвинется [в] Таганрог. Походный атаман ген. Назаров»106.
Казачьи полки от исполнения приказов уклонялись и «расчеты» Войскового атамана игнорировали.
Единственной силой, способной противостоять большевикам и своим мятежным казакам, оставались партизанские отряды.
Помимо отряда Чернецова под рукой у Каледина оставался партизанский отряд войскового старшины Семилетова (официально существовал с 1 января по 1 июня 1918 г.)107.
Эммануил Федорович Семилетов (1872—1919) — донской офицер, в довоенное время оставил армию по состоянию здоровья, был товарищем председателя «Донского сельскохозяйственного общества». В 1914 году добровольцем поступил на службу, заслужил в боях три внеочередных производства, «Георгиевское оружие» и орден Св. Георгия 4-й степени108. В конце войны Семилетов командовал сотней особого назначения на Румынском фронте и с этой сотней, собрав вокруг себя группу недовольных новой властью офицеров-фронтовиков, он прибыл на Дон. Костяком его отряда стали казаки сотни «и те, кто пришел с ним из Румынии... вплоть до летчиков»109.
Отряд формировался в Новочеркасске и численно равнялся казачьей сотне. В здании Донского кадетского корпуса начала формирование 2-я сотня отряда. В ее составе — «офицеры, одинокие юнкера, и даже кое-кто из старых казаков, но главная масса партизан состояла из учащейся молодежи»110.
Не имея других сил, донское командование бросило на помощь «добровольцам» отряд Семилетова 14 января. «Походный атаман приказал спешно, по возможности без остановок, отправить из Новочеркасска [в] Таганрог партизанский отряд войск, старшины Семилетова. Нач. штаба походного атамана полк. Сидорин»111.
Двух партизанских отрядов для спасения ситуации было явно недостаточно, а новые еще предстояло сформировать.
Был отдан приказ по Войску № 14.12 января в полки были разосланы условия службы в партизанских отрядах.
Казакам полагалось жалование 30 рублей в месяц.
Полувзводным— 40.
Взводным — 50.
Вахмистрам — 60.
Конным за коня ежемесячно — 20 рублей и на снаряжение по 1 рублю в сутки.
Во время военных действий после 4 месяцев — пособие в 100 рублей, после 8 месяцев — 200 рублей, после 12 месяцев — 500 рублей.
Время, проведенное в госпитале по ранению, засчитывается за выслугу.
Уволенному из-за ранения — пособие 500 рублей.
Семье убитого—1000 рублей.
Офицеры служат на общих основаниях.
Обмундирование и снаряжение — казенные.
Партизанам предъявлялось одно требование: «Служба несется на основах строгой дисциплины, беспрекословного исполнения приказаний»112.
Ответы в большинстве своем были отрицательными. «В 13-м полку партизанская сотня не формируется ввиду отсутствия в полку желающих»113, в 42-м и 48-м полках «желающих, кроме офицеров, почти не было»114. Зачастую формирование тормозилось чисто бюрократическими проволочками. Генерал Потоцкий сообщал с Хопра 13 января, что формирование задерживается из-за того, что нет разрешения платить казакам по 2 рубля суточных, в результате не открывается кредит115.
15 января Каледин установил для партизан суточные по 1 рублю и по 3 рубля за дни боев, 16-го он разрешил принимать в добровольческие отряды казаков переписи 1914—1918 гг. включительно, т.е. казаков из наиболее крепких «первоочередных» полков116. Дело двигалось очень медленно. Начали формирование отряды полковника Быкадорова в Константинов-ской, войскового старшины Хорошилова в Елизаветинской, полковника Бородина в Котельниково, сотника Суворова в Новониколаевской, отряд в 70 казаков был создан в 9-м Донском полку в ст. Кагальницкой117 .Но как показало будущее эти отряды так и не сформировались.