12-я Донская батарея есаула М.С. Житенева тоже сражалась на стороне большевиков, но вела огонь «на очень высоких разрывах» (чем не сигнал для чернецовцев, которые остались в Каменской?). Впоследствии есаула Житенева «белые» судили и оправдали; позже он погиб в бою с думенковцами138.
Дальнейший ход боя под Глубокой имеет несколько описаний. Донские журналисты по горячим следам составили следующую картину. Железнодорожные пути к северу от Глубокой испортить не удалось. Эшелон красногвардейцев из Глубокой проскочил мимо места предполагаемой диверсии, красногвардейцы высадились в степи и двинулись на чернецовцев с севера, вторая цепь двинулась с юга, из самой Глубокой. Но черне-цовцы уклонились восточнее, и в наступающих сумерках красногвардейские цепи стали обстреливать друг друга. Пока красногвардейцы истребляли сами себя к северу от Глубокой, Чернецов атаковал вокзал с востока. Вокзал был захвачен, но все чернецовские пулеметы заклинило, а с юга атаку никто не поддержал. В Каменской адъютант отряда поручик Л ичко в это время предлагал офицерской дружине выдвинуться разъездом к Глубокой. Но не было желающих, не было лошадей...
С вокзала чернецовцы ушли. Во время отхода отряд раскололся. От Чернецова оторвался подполковник Морозов с двумя десятками своих офицеров, остатком офицерской роты. К утру 21 января Морозов со своими людьми вернулся в Каменскую, где заявил, что после боя за Глубокую он потерял связь с Черне-цовым, и потому пришлось вернуться.
У Чернецова осталось меньше сотни голодных, замерзших и усталых партизан, отступивших к бугру северо-восточнее Глубокой, исходному рубежу атаки. Ночевать в степи было невозможно, уходить на Каменскую ночью по степи Чернецов, видимо, не решился. Возможно, он ждал поддержки из Каменской и надеялся атаковать Глубокую на следующее утро. Так или иначе, но Чернецов ночью пришел с отрядом в Глубокую и заночевал в крайних дворах «в двухстах саженях» от большевиков, которые небрежно относились к охранению. Такая картина сложилась в местной прессе в январе 1918 года.
Позже, когда в эмиграции уцелевшие участники боя опубликовали свои воспоминания, прояснилась следующая ситуация. Юнкера-артиллеристы Каменский и Иегулов вспоминали, что, оставаясь у подбитого орудия, они видели, как партизаны атаковали поселок, но были встречены жестоким огнем, как брошен был в бой резерв — взвод офицеров. Он прорвал линию окопов противника, перешел насыпь и оторвался. В начале боя было указано направление атаки, но не указано место сбора на случай неудачи. Поэтому, когда стемнело, партизаны стали собираться к костру, который развели юнкера-артиллеристы. Они рассказали, что ворвались на вокзал, но были встречены огнем из эшелонов и отошли. Н. Туроверов, который был в команде подрывников, подтвердил историю, как две цепи красных в темноте истребляли друг друга139.
Н. Жданов, записавшийся в Каменской в партизанскую сотню и участвовавший в операции, дает более простое описание. Сотня партизан (Жданов называет ее «4-й»), офицерский взвод, одно орудие и два пулемета в 3 часа дня вышли по пахоте в тыл красным. Офицерский взвод рассыпался с правой стороны от железной дороги, сотня — с левой стороны и повели наступление на вокзал с севера. У вокзала встретили цепь красных и вели перестрелку до темноты. Красные вели огонь «беспорядочный и не меткий», из поселка к ним на помощь подходили колонны.
Офицеры из офицерского взвода предлагали пойти в атаку. Чернецов ответил, что это будет безумие — «партизаны не были обучены штыковому бою, так как это была в большинстве учащаяся молодежь, у красных же наверное было немало старых солдат, знавших приемы штыкового боя...»140.
В темноте офицерский взвод оторвался и ушел в Каменскую. Партизаны стали собираться на бугре возле подбитого орудия. Чернецов нашел проводника, старика 80 лет, который отвел их на ночлег в хутор Пиховкин, расположенный в версте от Глубокой, к северо-западу от станции. Здесь партизаны заночевали в церковном домике для сторожей и в сараях. Чернецов остановился в доме священника. Миончинский и командир орудия поручик Казанли всю ночь чинили орудийный затвор (в нем был сбит боек) и к утру починили. Орудие стояло в церковной ограде.
Красногвардейцы на станции Глубокой потеряли убитыми 20 человек, ранеными 70, разбежалось 50141. Но в настроениях казаков произошел перелом.
Известный авантюрист, войсковой старшина Голубов, ставший на сторону Донского ревкома, ускакал во время боя в станицу Митякинскую. Там стоял 27-й Донской казачий полк, в котором Голубов служил на австро-германском фронте. Голубов поднял полк по тревоге и объявил ему, что офицеры напали на казаков. Еще днем в Глубокой всплыло имя Корнилова. Действительно, в налете на Глубокую вместе с Чернецовым участвовали офицеры-корниловцы — 4-я рота Офицерского батальона. Видимо, появление «добровольцев»-корниловцев на землях казачьих станиц Донецкого округа взбудоражило казаков. 27-й полк, развернув полковое знамя, вместе с командиром полка пошел за Голубовым отражать Чернецова и его офицеров. Другие источники говорят, что подошли лишь две сотни 27-го полка. Кроме них Голубову удалось увлечь казаков 44-го полка (3-я очередь 10-го полкового звена), атаманцев и 6-ю гвардейскую батарею.
Отвлечемся на некоторое время от ситуации, в которой оказался Чернецов, и отметим, что в ту же ночь, с 20 на 21 января, Офицерский батальон, находившийся в Зверево, атаковал станцию Гуково.
Были получены сведения, что в Гуково подошли новые силы большевиков, до 2000 человек. Около 22 часов 94 офицера с пулеметом на дрезине двинулись вдоль железной дороги, в 3 часа ночи они ворвались на станцию Гуково и устроили там штыковой бой. Из трех эшелонов большевиков два были разгромлены на станции. Третий прорвался и ушел, так как посланная в обход Донская офицерская дружина не смогла правильно заминировать мост (не везло донцам на обходные маневры в эти дни).
Батальон потерял 7 убитыми и 20 ранеными. Большевиков якобы убили 500, захватили 13 пулеметов и 300 пленных. Там же, в Гуково, нашли трупы офицеров 2-й роты, которых красные перед смертью пытали. «Все это решило участь пленных...»142. От себя отметим, что названное количество большевистских потерь вызывает сомнения, а расстрел 300 пленных (если их действительно было столько) производит тягостное впечатление.
К полудню 21 января, передав станцию Гуково Донской офицерской дружине (200 штыков), Офицерский батальон отбыл в Зверево и далее в Новочеркасск и Ростов.
Но вернемся к станции Глубокой, около которой днем 21 января разыгралась трагедия.
Утром еще затемно чернецовцы построились у церкви, их было 86 человек. Отряд в колонне пересек железную дорогу и поднялся на бугры, с которых вчера начинал атаку. Здесь партизаны отыскали брошенный вечером пулемет. Чернецов приказал дать по станции несколько выстрелов из исправленного орудия (вот, наверное, красные удивились!). Всего было дано 10 выстрелов. Красные двинули на орудийные выстрелы цепь, но Чернецов не стал ввязываться в бой и повел отряд прежним путем на Каменскую.
Пройдя четвертую часть пути, заметили казачьи разъезды. Произошло несколько стычек между разъездами и артиллерийскими конными разведчиками. Туроверов отмечает, что был убит один казак 44-го полка. Наконец, поднявшись на возвышенность, партизаны увидели казачий полкв 500 шашек, пулеметную команду и 4-орудийную батарею, которая становилась на позицию. Попытки начать с казаками переговоры не удались — по парламентерам стреляли. Голубовские казаки открыли артиллерийский огонь. Лисенко уточняет: «Прямым попаданием гранаты выбило лошадей передних уносов. Далее орудие шло на корне»143. Миончинский развернул орудие и дал три ответных выстрела. Третьим якобы повредил у противника два орудия (возможно, у Голубова изначально была нормальная 6-орудийная батарея, а после огня Миончинского партизаны видели лишь 4). Но силы были явно неравны, и Чернецов приказал отходить. Н. Жданов утверждает, что отходили на восток, к хутору Гусеву. П. Каменский писал, что Чернецов решил «отходить к полотну железной дороги, рассчитывая на помощь из Каменской»144, то есть на запад. Однако «отряд, отступая, отклонился от взятого было направления, так как конница противника, не давая возможности отряду задерживаться, заставляла его двигаться в нежелаемом направлении, а именно, идя к полотну, отклоняться в сторону Глубокой»145. У глубокого оврага, через который орудие перейти не могло, Чернецов приказал сбросить его вниз. Орудие сбросили в овраг, замок, прицел и угломерный круг утопили в ручье на дне оврага. После этого Чернецов приказал Миончинскому с конными артиллеристами прорываться на Каменскую. Тот выскакал из оврага, размахивая белым платком, и проскакал мимо озадаченных казаков, которые прекратили стрельбу. С Миончинским ускакало человек 20 юнкеров. Этот отряд проблуждал по степи всю ночь и утром явился в Каменскую.