11 (24) февраля красные вели себя пассивно. Вечером в Пер-сиановку прибыла семилетовская батарея, но на следующее утро ушла в Новочеркасск.
В Новочеркасске в этот день Попов начал погрузку золотого запаса, интендантского имущества, продовольствия, боеприпасов и раненых. Как вспоминали участники, ростовские и новочеркасские «толстосумы» на просьбу партизан помочь деньгами «или отказывали, или давали смехотворно малые суммы». Исключение составлял отряд Ф.Д. Назарова, который добыл где-то достаточно денег213.
Тогда же по Новочеркасску поползли слухи, что Голубов уже в Кривянке. Многие запаниковали.
Утром Назаров пригласил походного атамана и просил повременить с выступлением. Круг выслал делегацию к Голубову и в Ростов к большевикам. Теперь ждали результатов.
— Голубов в Шахтной?
— Послали делегацию к Раздорской...
Все всё знали — и где Голубов, и каковы его силы.
— Надо решать, — заторопился Попов. — Если Голубов пойдет берегом Дона и займет Старочеркасскую и переправы, то... мы будем в мешке. Стратегическое окружение превратится в тактическое.
Председатель Круга Волошинов заерзал в кресле, переводя взгляд с Попова на Назарова и обратно.
— Круг останется, и с ним останусь я! Бой под Новочеркасском...
— Партизаны...
— Да, — опомнился Назаров (дело решенное). — Я не торгового сословия, торговаться не буду.
Вновь подтвердили компромиссное и убийственное для Круга решение: в целях сохранения живой силы партизаны уходят за Дон, а Круг остается и будет вести дипломатическую борьбу.
Из духовной семинарии — штаба походного атамана — поскакали гонцы отводить войска за город.
В тот же день к Назарову заехал генерал Лукомский из Добровольческой армии.
— Большевики не посмеют тронуть выборного атамана и Войсковой Круг, — сказал ему Назаров. — По моим сведениям первыми войдут в Новочеркасск присоединившиеся к большевикам казаки под началом Голубова. Голубов нас не тронет.
Двенадцатого день зачинался ясный и морозный. Над темными еще дворами вызывающе голубело небо. Деревья боялись шелохнуться, завороженные показавшимся солнцем. Еле-еле падали одинокие снежинки.
Боя ничего не предвещало. На «Северном фронте» командир 1-го партизанского артиллерийского взвода по срочному делу явился к Мамонтову. И тот принял юного партизана в коридоре вагона свежевыбритым и завернутым в белоснежную простыню — заканчивал туалет. Но со временем «все шумно вдруг зашевелилось»...
Двор Новочеркасского училища (он как раз напротив штаба походного атамана и прекрасно виден) напоминает улей. Конный отряд новочеркасских юнкеров готовится в поход. Родня близкая и дальняя, кто сам не уходит, пришла провожать.
— Коленька, ты бы хоть на миг бросил свою шашку и поговорил с нами.
— Ах, мама...
Генерал Попов, окруженный связными — по два от каждого отряда, — руководит отходом. Поступают донесения. В Ак-сайской, прикрывая Новочеркасск с запада, стоит отряд полковника Краснянского. С востока, от Кривянки, город прикрывает отряд есаула Боброва — 48 человек — и с ними 10 стариков из Аксайской дружины. Из Персиановки отошел и стал в здании кадетского корпуса отряд полковника Мамонтова. Прикрывая
его отход, лейб-казак есаул Карпов выдвинулся вперед на площадке с пулеметом, навел у красных панику. Партизаны воспользовались и отошли, Карпов убит осколком... Сейчас город с севера прикрыт группой Упорникова и частью 7-го Донского полка.
В 12 дня Попову пришла записка: «Войсковой Круг послал делегацию в Бессергеневскую для переговоров с 10-м и27-м полками, чтобы возложить на них охрану города. Приказываю сосредоточить войска для отвода их в избранном направлении. Но отвод войск должен быть сделан так, чтобы до подхода 10 и 27-го полков город не был без прикрытия. 12/И. Войсковой атаман Назаров».
Попов прочитал записку.
— Уходим, — кивок в сторону юнкерского училища. — Передайте, чтоб седлали.
И в авангарде и в арьергарде стал наиболее многочисленный и боевой отряд войскового старшины Семилетова. Пешие сотни вместе с 7-м полком должны были прикрывать отход, а конница устремилась на юг. В 13.30 Семилетов вступил в Старочеркасскую и стал готовить переправу через Дон.
В раскиданные по городу части поскакали связные.
— Уходим...
В зале судебных заседаний доживает последние часы Круг. Оформляет передачу золотого запаса походному атаману, снимает осадное положение, подчищает кое-что по мелочи... Все утратило смысл, словно механическая игрушка, у которой хозяин уже вырос, а завод никак не кончается.
Отправлена делегация в Ростов, ведет переговоры... Еще позавчера отправили двадцать делегатов во главе с полковником Алферовым в Константиновскую. Добрались ли?.. Но главное — послали делегацию в 10-й и 27-й полки привести их для охраны города и Войскового Круга.
— Что-то Голубов скажет...
— Я помню его гимназистом. Он всегда ходил с засученными рукавами и искал случая, с кем бы подраться.
— И его еще Покатило царю представлял.'...
По залу шепот, пророчества.
— Большевики... Они несут крестьянам волю — и что важнее! — землю. Еще Чернов говорил, что казакам придется потесниться. Из-за этого...
— Нас ждет Гражданская война.
-Да.
— Позвольте! А до этого что же было?
— До этого — так... Интервенция...
Итог подводит Назаров.
— Последняя наша минута наступает.
Круг передает всю власть атаману. Назаров усмехается.
— Вы мне передаете то-то и то-то, одним словом всё — атаману, а атаманской власти фактически нет; поэтому логически из всего этого вытекает одно: я не могу быть атаманом, ибо нет сил у меня, на которые я мог бы опираться. Я атаман только на бумаге. Я бы просил Круг снять с меня высокие полномочия.
Власть перекидывают друг другу, как утерявший ценность взрывоопасный груз.
Бородатый Волошинов, председатель Круга, встает.
— Я не трус, не был им и не буду, несмотря на то, что я уже приговорен. Я предлагаю Кругу власти не бросать и просить атамана не уходить со своего поста.
Круг, мучительно, стискиванием зубов, сдерживая дрожь, соглашается не расходиться и просит атамана остаться... хотя бы повременить до вечера...
Назаров подчиняется.
После полудня на город опустился туман. По рыхлому снегу тронулся обоз вето повозок. На переправе через Аксай сплошной поток: двуколки, повозки, кони, быки, извозчичьи санки, автомобили... Женские крики, детский плач... Серый красавец рысак пугливо вскидывает голову, лебедем плывет над серым текучим месивом... Голова огромной колонны уже в Старочер-кассой, а хвост еще в городе.
В четыре пополудни принимается постановление о молебне и безболезненном переходе власти в руки большевиков.
Колокольный звон за клубами тумана манит, сулит спасение. Делегаты во главе с Волошиновым идут по Платовскому в собор.
Из здания Кадетского корпуса сквозь туман долетают песни и неясный, присущий грабежу шум. Припозднившийся отряд выходит оттуда двумя колоннами. Одна — мимо областной больницы, вторая — по Крещенскому спуску мимо вокзала, чтоб прикрыть переправу через Аксай.
На улицах появился народ. Кто плачет, кто злорадствует.
Вестовой с подседланной лошадью находит атамана Назарова.
— Ваше превосходительство, я за вами...
Атаман сказал, что не знает, поедет ли он, и приказал вестовому ехать, а атаманского коня оставить в Новочеркасске.
Через Аксай все еще идет переправа. Слева из тумана редкие выстрелы и показываются силуэты всадников. Им отвечают.
— Кто это?