Однако Малина, Черный и другіе, поумнѣе, въ томъ числѣ дядька Ефремычъ, поспѣшили, на всякій случай, распространить въ поселкѣ вѣсть, что эсаулъ Орликъ поклялся такое колѣно надумать, что городской командѣ не видать Устинова Яра какъ своихъ ушей, не только его разгромить. Самъ эсаулъ поѣхалъ на переговоры съ капраломъ команды.
Уваженіе къ Облику и вѣра въ него были такъ велики, что на утро попытки бѣгуновъ прекратились: отчасти дѣйствовали на трусливую татарву и два висѣвшіе на деревьяхъ трупа двухъ башкиръ.
— И команды не дождались — и готовы! шутили на ихъ счетъ устинцы. — Хотѣлось бѣгать, а потрафилось висѣть.
Всю ночь около дома атамана шла работа. Устя съ Ефремычемъ, Ордуньей, Бѣлоусомъ и Гаврюкомъ таскали имущество подороже и закапывали въ чащѣ въ ямы, заранѣе приготовленныя. Если и разгромитъ все команда, то не разграбитъ; а когда уйдетъ она во-свояси оставшіеся въ живыхъ молодцы могутъ прійти послѣ и воспользоваться добромъ.
Среди ночи атаманъ вышелъ одинъ съ ношей, поднялся на верхушку ближайшей горы и тамъ безъ свидѣтелей закопалъ подъ дубомъ свою ношу. Это были деньги. Сдѣлавъ ножомъ зарубку на дубу, Устя вырѣзала съ трудомъ двѣ буквы Е. и С., т. е. Егоръ Соколовскій.
— Если меня убьютъ, пущай утѣшается наслѣдствомъ отъ меня! шепнула Устя, кончивъ работу.
На другой день атаманъ и дядька занялись приготовленіями иного рода. Ефремычъ, по указанію атамана, такъ же, какъ передъ проходомъ бѣляны, раздавалъ оружіе, порохъ и свинецъ.
Теперь, благодаря ружьямъ и зарядамъ, взятымъ съ бѣляны, шайка могла быть вооружена не хуже команды; двѣ дюжины человѣкъ имѣли отличныя ружья и каждый по полсотни готовыхъ зарядовъ въ сумкѣ; это обстоятельство многихъ ободрило. Малина увѣрялъ товарищей, что ихъ дѣло еще не пропащее.
Вдобавокъ, теперь не было новичковъ въ шайкѣ. Послѣдніе, вступившіе въ число разбойниковъ, какъ Кипрусъ, Мустафа и другіе — испробовали себя на битвѣ съ батраками бѣляны.
— Вѣстимо, съ командой биться — не то же, что съ батраками мужиками, увѣрялъ всѣхъ Малина, — за то и на сломъ не лазить! Если атаманъ съ эсауломъ распорядятся ловко, то мы команду издали щелкать будемъ, изъ кустовъ.
Послѣднее обстоятельство многимъ было по душѣ.
— Издали палить — куда вольготнѣе!!
IX
Завидѣвъ еще за версту съ холма расположившуюся на опушкѣ лѣса команду, Орликъ слегка смутился. Не многолюдство и грозный видъ, какъ когда-то на бѣлянѣ, заставилъ его оробѣть, а то, что онъ самъ живьемъ въ руки отдается.
— Неровенъ часъ. Захочетъ Петрынь отплатить за старое — и готово! Живо допроситъ его капралъ и велитъ повѣсить на деревѣ. Поздно, братъ, скажетъ, пришелъ намъ въ помочь; теперь мы и безъ тебя гнѣздо найдемъ и разнесемъ по вѣтру; теперь-то, молъ, вы всѣ охотники помогать и своихъ выдавать — какъ смерть на носу.
Орликъ вздохнулъ и двинулся. Взялся за гужъ, такъ нечего ужъ… Служивые косо и подозрительно встрѣтили всадника.
Чрезъ нѣсколько минутъ эсаулъ разбойничей шайки былъ уже поставленъ предъ капраломъ и отвѣчалъ на его вопросы. Петрынь стоялъ около, и когда капралъ обращался къ нему за подтвержденіемъ словъ вновь прибывшаго — парень подтверждалъ слова Орлика.
Капралъ, начальникъ команды, былъ совсѣмъ молодой человѣкъ, менѣе двадцати годовъ на видъ, хотя въ дѣйствительности ему было около 24-хъ лѣтъ; это былъ начинающій службу недоросль изъ дворянской семьи, по имени Засѣцкій, его лицо, юное, добродушное, не глуповатое, но ребячески умное, т. е. съ наивностью какъ во взглядѣ красивыхъ голубыхъ глазъ, такъ и въ постоянной, не сходящей почти съ губъ улыбки, — все сразу особенно подѣйствовало на Орлика. Разбойный эсаулъ почувствовалъ, что у него на сердцѣ такое ликованіе, такой восторгъ, что, того гляди, онъ выдастъ себя и у него спроситъ кто-нибудь похитрѣй капрала — «чему, молъ, ты обрадовался!»
Но такіе два человѣка, какъ капралъ и Петрынь, ничего не могли увидѣть и понять. Глядя на начальника команды, Орликъ думалъ:
— Чижикъ!.. изъ гнѣздышка вчера выпорхнулъ и еще кормиться самъ не умѣетъ; у маменьки изъ-подъ юбки выскочилъ и ничего мірского не смыслитъ.
Переговоривъ съ капраломъ, котораго звали Александромъ Иванычемъ, Орликъ окончательно убѣдился, что обойти этого командира-птенца ему будетъ дѣломъ не труднымъ, а пустой и смѣхотворной потѣхой.
— Ну, выслали вы на насъ фельдмаршала! внутренно смѣялся полудворянинъ Соколовскій и тѣмъ болѣе былъ ему забавенъ капралъ, что напоминалъ ему лицомъ и голосомъ его брата своднаго, т. е. старшаго сына Соколова, законнаго наслѣдника его покойнаго отца. Это сходство, случайное съ тѣмъ, кто своимъ рожденіемъ на свѣтъ отнялъ все у Егора Соколовскаго, было не на счастье молодому капралу: у Орлика тотчасъ явилось къ нему недружелюбное чувство, и для жалости мѣста уже не было.