Глава двадцать первая.
В дверь кабинета начальника уголовного розыска базара негромко, но настойчиво, постучали, начальник, бросив взгляд на вечно занятого заместителя, вздернул квадратный подбородок, встряхнул вислыми плечами. И только после этого разрешил стучавшему войти. На пороге объявился меняла Жан Копенгаген, заместивший на время бригадира Cлонка с его помощниками, сунулся к столу Хозяина, настороженно осмотревшись, зачастил едва не в ухо:
- Есть важная новость, объявился долгожданный субъект, не интересный разве что бездомным собакам. Вы давали на него установку.
Начальник откинулся назад, посмотрел на часы, все автобусы с периферии должны были к этому времени подойти. Валютчик Копенгаген был ему неприятен, но он чувствовал лучше других то, что требуется в тот или иной момент угловному розыску. Спросил как бы для проформы:
- Кого ты имеешь ввиду?
- Мужика из деревни, который снабдил наших менял дворянскими орденами.
- А где он сейчас?
- Мечется перед главным входом в рынок, не иначе в поисках валютчика Коцы. А того уж след простыл несколько суток назад.
- Ты разведал, куда он мог запропаститься?
- Думаю, решил вместе с Микки Маусом рвануть в столицу на поиски богатого купца.По причине вызова Пулипера, общего их настоятеля, в Областное управление и капитального шмона, в связи со слухами о кладе Стеньки Разина, на рынке нумизматов в парке Горького.
- Жиденок этот тоже исчез? - приподнял хозяин кабинета покрасневшие веки, как бы не удивившись осведомленности Копенгагена в отношении главного скупщика раритетов.
- Давно спетые, я с обоих глаз не спускал.
- Будем брать мужика? - отложил молодой заместитель авторучку в сторону. - Или поведем его до конца?
- За ним надо проследить до того момента, когда он начнет предлагать свой товар валютчикам. Выяснить, что привез в этот раз, затем пригласить в момент расчета не самого мужика, а того, кто выкупил драгоценности, чтобы они не исчезали из поля нашего зрения. У пастуха проверить паспорт, узнать, откуда приехал, где прописан, где взял царские награды. И отпустить с миром.
- Я усек, - заместитель понимающе кивнул головой.
- Если эти драгоценности окажутся при нем, - Копенгаген хитро прищурил маленькие глазки. - Во первых, Коца наверняка успел его предупредить, чтобы тот сдавал их только ему, во вторых, наши крестьяне, когда дело касается выгоды, сами не дураки.
- Ты имеешь ввиду, что мужик пришел с пустыми руками? - повернулся заместитель к сексоту. - А когда продаваец и купец придут к общему знаменателю, тогда предъявит и товар?
- Не исключено. Он, тем более, напуган с первого приезда, и убийством Тутушки, и выстрелом из пистолета в его сторону.
- Точно так, Коца, заимев немалую выгоду от сделки с ним, постарался запугать крестьянина, чтобы добыча не проплыла мимо его рук, - с неохотой подтвердил начальник предположения нового бригадира. Посмотрел на Копенгагена. - Тебе дается поручение, не спускать с него глаз до тех пор, пока он не соберется в обратный путь.
- А после?
- Мужика придется задержать все равно, хоть затаренного, хоть пустого. Обязательно отыщется крупинка золота в груде словесного отвала, припасенного им для нас.
- Заметано.
Пастух, устав метаться через трамвайные пути в надежде встретиться с Коцей, решился присмотреться, наконец, к остальным валютчикам в центре базара. Его смущало лишь то обстоятельство, что первого менялу, имевшего дело с ним, убили, а во второе посещение базара выстрел раздался и за его спиной. Но живые деньги были нужны позарез, иначе дочка с внуком и зятем обещались никогда больше не приезжать на отруб, а это грозило до конца своих дней волчьим одиночеством. Тогда для чего и для кого он столько лет старался, таская из заброшенного хутора на своем горбу доски и горбыли, оконные рамы и двери вместе с лудками. До тех пор, пока земля в одном из дворов не просела случайно под резиновыми сапогами, а любопытство не заставило расковырять ямку пошире и поглубже. С того момента родное подворье стало не слишком занимать ум, теперь оно годилось разве что на летнюю дачу на берегу Дона. И то для внуков, когда подрастут, чтобы труд не пропадал даром. Но и та сказочная находка оказалась не последней, под грудой царских мундиров отыскалась старинная карта, крепко натертая воском. Когда мужик взглянул на нее, он узнал безо всяких грамот и место, на котором стоял заброшенный нынче хутор, и стремнину Дона с береговыми изгибами, и неширокий рукав на той стороне реки, отвернувший как раз напротив толстого пня. Он в тот же момент отправился на разведку. Одному богу известно, как не утонул, пробираясь по разгулявшейся весне к месту, указанному на карте. Но он отыскал схрон по приметам, любытство даже в первый раз не заставило разрыть его немедленно. А потом весна взбесилась, все вокруг затопила полая вода, схлынувшая лишь к началу лета. Мужик ночью, уже в разгар уборочной, снова добрался на лодке до заветных зарубок и сумел взглянуть воочию на истинные сокровища. Ничего им взято не было, как заняли вековые ячейки приметы, отодвинутые во время раскопок в сторону. Пастух здраво рассудил, что всему свое время.
Мужик, озираясь по сторонам, добрался через главные ворота до центрального прохода рынка. Затаился, шмыгнув за кавказцев, торгующих картошкой, за грудой ящиков с мешками, зорко вглядываясь в цепочку валютчиков, не обходя вниманием и толпу. После последней встречи с валютчиком, банковавшим на входе, он вдруг ясно ощутил, что стал из себя представлять ценного зверька, шкурку с которого многие не прочь были содрать как по одну сторону закона, так и по другую. Вот и сейчас в поле зрения попали сразу несколько молодых парней, претендующих на роль живодеров.
- Что ты там пристроился? - оскалился на него небритый кавказец, стоявший за прилавком. - Уходи, а то башка сверну.
- Да мне из твоего ничего не надо, - попытался пастух оправдаться. - Я решил передохнуть.
- Уходи, сказал, - спекулянт замахнулся гирей. - На свалку ступай, там картошек много.
- Тю, у меня ею полгектара засажены.
- Ты не понял меня?
Пришлось вылезать снова на проход, забитый народом, откуда осмотреться вокруг не было возможности, но с первой попытки подтвердилось то, о чем предупреждал валютчик и чего опасался он сам. Получалось, что любой контакт с другим менялой грозил окончиться бедой, оставалось отыскать удобное место и ждать объявления на рынке скупщика драгоценностей, внушившего доверие. Мужик, отработав локтями, повернул к выходу, он подходил уже к воротам, когда кто-то вдруг задержал его за широкий рукав плаща. Пастух, не оборачиваясь, резко дернул плечом, но человек, захвативший брезент, отпускать не думал. Мужик, обернувшись, увидел нагло ухмыльнувшегося коренастого мужчину средних лет.