А не понравилось ему то, что аланы очень много мяса привезли в бург и продавали его дешево. Рано они в этом году начали скот бить и слишком много забили. Агигульф, сосед наш и родич, у одного алана спросил, почему они так рано скот забивать начали, не случилось ли чего, но тот алан только и сказал Агигульфу-соседу: отец велел. Он еще у нескольких спрашивал, но никто из аланов ничего толком не объяснял. Аланы вообще народ молчаливый и мрачный, к разговорам не склонный, так что Агигульф-сосед и не удивился.
Видать, Теодобаду у их старейшин еще тяжелее приходится, если с распросами к ним поехал. Поехал же к ним Теодобад потому, что насторожила его эта неурочная мясная торговля. По всему было видно, что откочевывать аланы собираются, потому что молодняк били. Если бы они, как обычно, собирались по осени переходить на зимнее становище, то молодняк бы не били. К осени молодняк уже окрепнет, легко преодолевает перекочевку. Странно, что летом отходить затеяли.
Ждал Агигульф-сосед Теодобада в бурге, мыслями то к мясной этой торговле возвращается, то домой, к дочке беременной да полоумной, устремляется.
Наконец, приехал Теодобад. День уже к вечеру клонился, гроза была. В самую грозу, в дождь проливной, въехал в бург Теодобад с дружиной малой.
Лишь наутро смог Агигульф-сосед с ним перевидаться. Теодобад сам был как туча грозовая. Видно было, что из становища, от старейшин аланских, новых забот себе в бург привез. Видя, что недосуг военному вождю в долгие беседы вступать, Агигульф-сосед прямо спросил его: не дашь ли нам в село воинов? Ибо мало у нас воинов, чтобы в случае беды село оборонить. Теодобад же сразу сказал: не дам тебе воинов, ибо у меня и своих забот по горло. Мне, мол, воины мои все в бурге нужны. На это Агигульф-сосед возразил вождю военному: знал бы ты нашу заботу, не стал бы так легко отмахиваться.
И рассказал Теодобаду все как было. Как Агигульф, сын Рагнариса, с мальчиками на рыбалку ходил на ничейное озеро, как чужака там видел и убил его из засады, как голову с чужака снял и меч его забрал. И не в первый раз уже на ничейном озере чужих замечают, но прежде доказательств не было, одни только тени шастали: то пастуху померещится, то тому же Агигульфу, сыну Рагнариса, по пьяному делу привидится - то ли было, то ли не было. Агигульфу, младшему сыну Рагнариса (сказал Агигульф-сосед) веры мало, ибо парень он горячий да болтливый, любит прихвастнуть да приврать.
Тут Агигульф-сосед, рассказывая свой разговор с Теодобадом, улыбнулся, а дедушка Рагнарис нахмурился.
Теодобад выслушал все это и спросил, как выглядела эта голова. Агигульф-сосед ему и рассказал, что волосы у убитого были рыжеватые, усы он имел длинные. Меч странный у него, кривой. Сын Рагнариса и мальчишки, что при нем были, говорили, что в одежке был мехом наружу. Больше же ничего в чужаке приметного не было.
Теодобад тогда захотел сам на все это поглядеть и спросил, где, мол, голова и меч? Агигульф-сосед сказал, что с головой сын Рагнариса не расстается и что повез он эту голову к гепидам, чтобы с теми потолковать. Тут перебил его Теодобад. Сказал, что узнает, мол, норов сына Рагнарисова, весь в отца. Тому тоже что попадет в руки, уж не выпустит, будь то горшок с кашей, будь то баба молодая, будь то отрубленная голова. Потому и хозяйство крепкое. И улыбнулся Теодобад, просветлел ликом. Только вот непонятно ему, Теодобаду, что это рагнарисова сына к гепидам понесло? От гепидов отродясь толку не было. Чем по их деревням таскаться, шел бы наш дядя Агигульф к какому-нибудь хряку деревенскому и с ним потолковал. И спросил: почему дядя Агигульф с этой головой прямо к бург не поехал?
И сам себе ответил: оттого, что негоже доброму воину постоянно при хлеве да скотине жить. Шел бы, как звали, в дружину теодобадову, в бург. Вот и отупел от плуга Агигульф, сын Рагнариса, потому как с вольвьей задницей много не набеседуешься.
После спросил: а меч тот кривой где? Агигульф-сосед объяснил, что в соседнее село повезли меч.
- В какое село? - спросил Теодобад грозно.
- В то, где Гупта святой живет.
Теодобада даже перекосило от досады. Зачем святому Гупте тот кривой меч? Агигульф-сосед сказал, что Теодобаду, воину опытному, про меч объяснить можно, и он поймет. А сельским не объяснишь, им показать надо. Потому и рассудили, что меч в село нужно отвезти.
Теодобад стрелу от беспокойства в руках вертел. Чуть не сломал стрелу.
Терпеть не может Теодобад святых Бога Единого. Говорит, что воинов портят, с толку их сбивают. Один такой святой как паршивая овца все стадо портит. Мол, Тарасмунд, сын Рагнариса, воин хоть куда был! А в последнем походе смотреть на него противно было. Нашел себе раба-гепида и соплями его обмотал.
И снова крякнул с досады. Ему, Теодобаду, эту голову увидеть бы надо, а заодно и с аланскими старейшинами об этом потолковать.
Тут и спросил Агигульф-сосед: что, мол, аланы скот не ко времени бить затеяли? И снова помрачнел Теодобад. Об этом, мол, и говорил со старейшинами их. Старейшины аланские говорят, что к ближайшему новолунию отходить будут на другое становище. Говорят, еще весной, когда на зимнем кочевье были, на юге, видели, как племя какое-то идет. Оно в стороне шло. Аланов завидев, еще южнее отвернуло. Аланские разъезды дня два за этим племенем на юг шли, а после вернулись. Идет себе племя какое-то на юг - и пускай себе идет. Потому и не стали беспокоиться. Настало время, и аланы с зимнего кочевья на летнее, к бургу перекочевали. Тут же вести пришли от аланских сторожевых отрядов. То племя, что по весне еще видели, свернуло с прежнего пути, к северу взяло. Видать, часть от большого того племени откололась, решили, что не прокормит земля целый большой народ.
И еще аланы слыхивали весть. У вандалов (но не у тех ближних, из которых Велемуд, родич наш, родом, а у тех, что южнее живут, на полпути между зимними и летними кочевьями аланскими), вроде бы, стычка была с тем пришлым племенем. Вроде бы, отбили вандалы у них охоту к ним соваться. Аланы же от ближних вандалов тоже посланных ждут.